Заговорил пожилой волшебник, которого назначили командиром этой самой группы, поскольку в молодости, лет сто двадцать назад, он прослужил полгода в какой?то армии.
В какой именно — даже он сам уже вспомнить не мог.
— Мы преследовали злоумышленников, ваша милость, — доложил он, — но они злодейски скрылись, пропав в районе, известном под названием Норы!
— То, что вы преследовали, я понял, — буркнул Глав Рыбс, — а по доставленным мне сегодня жалобам на пожары, разрушенные стены и покореженные вывески могу даже проследить ваш маршрут… Как выглядели злодеи?
— Было темно, — неуверенно сказал преподаватель с военным опытом, — а мои очки свалились, и…
— Короче! — гнев вновь появился в воздухе, ведя за собой подружку — ярость.
— Их было двое. Один — человек, а другой — что?то вроде козла… Точнее мы не разглядели!
— Козла? — удивился ректор. — Уже и козлы лазают к нам в здание! Скоро тут гиппопотамы начнут расхаживать! Бардак!
Прохфессор кафедры животноводческой магии сделал кроткое лицо и отвел взгляд в сторону. Он был в курсе истории с неудачно сработавшим заклинанием, и подозревал, какой именно козел оказался замешан во всей этой истории.
Но большой опыт административной работы подсказывал ему, что в данном случае молчание хотя и не золото, все же что?то достаточно ценное.
— Что пропало? — спросил ректор. Прохфессора и деканы переглянулись.
— Вроде ничего, — сказал кто?то.
— Как мы можем знать, что у нас пропало, если мы не ведаем, что у нас есть, — резонно заметил мэтр Тугодум, декан факультета магии нечеловеческих существ.
— Если у вас украдут голову, вы это заметите только к обеду, поскольку некуда будет совать ложку! — Глав Рыбс вскочил с кресла. — Скопище тупиц! Если бы я назначил на ваше место стадо баранов, то ничего не изменилось бы!
Гнев, до сего момента витавший рядом с ректорским креслом, удовлетворенно вздохнул и принялся перевоплощаться в полновесный, качественный скандал.
— Да, хозяин, все сделал, хозяин, — сказав так, Бульк Он в последний раз поклонился сапожнику, у которого состоял в учениках, и побрел по скрипучей лестнице вверх, в каморку над мастерской, где и жил.
И только закрыв за собой дверь, он позволил торжествующей улыбке появиться на лице.
Ничтожные люди! Они подозревают, что могут унижать его, издеваться над ним, считать его жалким и слабым! Но они не знают, кто он такой, он великий герой, и он им всем…
— Бульк! — донесся снизу раздраженный вопль. Героические мысли сразу куда?то делись.
— Да, хозяин? — истребитель зла, согнувшись в раболепном поклоне, отворил дверь. Голос его вполне искренне подрагивал.
— Завтра откроешь мастерскую, — велел сапожник. — Меня не жди, я ухожу в творческую паузу…
— Хорошо, хозяин, — вздохнул Бульк. «Творческими паузами» сапожник поэтично называл запои. Они у труженика обувной отрасли наступали не реже раза в месяц и длились дней по пять. После них хозяин мастерской возвращался помятый, синий и опухший, но какой?то присмиревший. Куда?то девалась его обычная грубость, и даже подзатыльники становились не столь убедительными.
Еще дней пять он оставался вполне вменяемым. А потом делался все злее и злее, пока в очередной раз не брал «творческую паузу»…
Бульку приходилось терпеть.
«Ничего, — утешал он себя, закрывая дверь во второй раз. — Недолго мне сносить издевательства и придирки!»
Меч и костюм героя лежали под кроватью, дожидаясь своего часа. Бульк помнил ужас, мелькнувший в глазах грабителей, когда он обнажил клинок. Видеть это было так приятно…
Ученик сапожника сильно удивился бы, скажи ему кто?нибудь, что глаза его в сгущающемся сумраке горят двумя золотыми кружочками, точь?в?точь тем светом, что исходит от рукояти выкраденного с выставки меча.
Удивился бы и махнул рукой. Герой — он на то и герой, чтобы выглядеть необычно…
Сквозь крошечное окошко, через которое даже солнечным лучам было трудно протискиваться, виднелась крыша соседнего дома, и кусочек неба, на тусклом бархате которого все ярче проступали световые пятнышки, обозначающие в Ква?Ква звезды.
Наступала ночь. Геройское время. Его время.
Костюм, сшитый из старых подметок, таинственно зашуршал, когда Бульк извлек его из?под кровати. Снабженный капюшоном, он выглядел поношенной медвежьей шкурой, которую очень долго терли.
Зато меч оставался все так же великолепен. Почти невидимое лезвие радужно переливалось — казалось, что блики скользят в пустоте. Рукоять сверкала так, что глядеть на нее было больно.
Сегодня Бульк ухитрился сделать ножны — нечто напоминающее кожаный чулок в метр длиной, с завязками у основания. Вчерашний вариант с веревочкой показался не очень удобным, да и что за меч без ножен?
Когда над Ква?Ква стало полностью темно, дверь сапожной мастерской, что на улице Пресной Песни, тихонько скрипнула, и из нее выбралась темная фигура неопределенных очертаний.
На боку она придерживала нечто длинное и болтающееся.
Убийственный Башмак вышел на тропу героизма!
Глава 3
Мелкий воришка Шульц занимался тем, чем обычно занимался ночью — обходил свою территорию в поисках добычи. Почти невидимый в сумраке, он с ловкостью тени скользил с улицы на улицу. Его длинный нос шевелился, напоминая приставленную к лицу пиявку.