Четверка в углу не подавала вида, что замечает интерес окружающих.
— В каком смысле — многообещающая? — поинтересовался Торкер, снова наливая всем вина. Тут он заметил, что Великолепный так и не справился с первой порцией. — Эй, мастер чародей! А что ж ты, вроде, и не пьешь? Или вино не нравится?
— Вино я люблю… — маг тяжело вздохнул. — Да вы пейте, не глядите на меня. Я угощаю, пейте!
— Угощаешь — спасибо, — заметил здоровяк. — Но как же это? Ты угощаешь, а сам? Непорядок.
— Знаю, что непорядок, — Великолепный вздохнул еще горше. — Да только мне после этого дела плохо чары удаются… Я собираюсь нынче по городу пройтись.
Может, сразу что-нибудь придумаю. Или повезет Тварь вашу повстречать.
— Есть такое заклинание, — подал голос Хромой, — хмель снимает. Ты, величайший маг из живущих ныне, не слыхал о «Взгляде Леферета»?
Великолепный хмуро кивнул — заклинание он знал, но как раз именно эти необходимейшие в его профессии чары выходили у него плохо. Затем маг приосанился и ответил:
— В таком деле, как встреча с Тварью из Бездны, я не хочу полагаться на одну лишь магию. Во всяком случае, там, где можно обойтись без нее! — и назидательно поднял палец. — Многие молодые маги, едва скидывают ученический капюшон и получают самостоятельность, принимаются колдовать направо и налево, если так можно выразиться… Могущество, как известно, пьянит — и Взгляд Леферета оказывается кстати. Но мы, умудренные профессионалы, стараемся не злоупотреблять. Однако, к делу! Мне хотелось бы еще кое-что у вас узнать, мастера.
— К твоим услугам, — бодро заявил Торкер. И опрокинул в глотку стакан. — Пока угощаешь, в особенности!
— Какой ширины бывали проломы в стенах, проделанные Тварью?
— Достаточной, чтобы пролез взрослый мужчина, надо полагать, — предположил Хромой.
Ральк кивнул, Торкер, торопливо прожевал и вставил:
— Это смотря какой мужчина. Мне — так тесновато было. Боком протискиваться приходилось. И пригибаться. В первый раз, когда тварь Рукиста прикончила, пролом получился широченный, а потом — нет.
— Что ж, — объявил чародей. — Похоже, можно подвести кое-какие итоги. Наша Тварь не очень большого роста, не слишком широка в плечах, обожает золото и прочие дорогие вещички, ради этого вламывается в богатые дома… Или я не прав и случалось, что Тварь ломилась в жилища бедняков?
— Нет, не ломилась, — ответил Ральк. — А еще Тварь труслива, это Торкер сразу понял. И я с ним согласен. Слишком спешит убить. Боится оставить свидетелей.
— Ага, — поддакнул Торкер. — И вообще — спешит. Ни разу на второй этаж не пыталась влезть, эта трава, которая с нее сыплется, никогда на лестнице мне не попадалась.
— А может, ей тяжело по лестнице ходить? Может, она вроде крокодила? Как тот, что в аптеке Римза, только побольше? — засомневался вдруг Ральк. — Снизу-то пролом шире… Хотя верно — травы на лестнице и я не замечал. Похоже, вверх карабкаться, Тварь и не пыталась…
— Я не верю в златолюбивых тварей, передвигающихся на четырех конечностях. — Встрял Хромой. — Сперва у меня были мыслишки насчет гномов… помнишь, Ральк? Но… нет, не похоже. Да и эльфийский шелк — его же так и не нашли?
— Верно, — согласился десятник, — гном не стал бы такого вытворять, даже самый безумный. Хоть они и любят золото, но — нет. Не гном.
— У гнома и силенок не хватит, пожалуй, на такое, — продолжил бывший наемник. — У обычного человека — тоже. Значит, маг. Здесь мы подходим к очень интересному моменту, как во всем этом деле участвуют вернские маги? Эти ребята, Борат и второй… горбун… Мирис! Борат с Мирисом что-то толковали, мол, Тварь охотится на магов. Это верно?
Ральк опустил голову.
Глава 40
— А… Борат с Мирисом… — неуверенно начал десятник, — рассказали насчет Твари и магов? Что-то новое? Ну, то есть не новое, а такое, чего не знает никто, кроме самих магов? Или как?
Стражник никак не мог сформулировать точней, но во всей истории бегства чародеев из Верна крылось нечто для него совершенно загадочное.
— Нет, сами маги уж точно ничего не знают, — беспечно махнул рукой Великолепный. — Они говорят, что лучший из здешних чародеев, мастер Редриг сбежал первым, остальные потянулись из города за ним… притом никто не мог объяснить, почему это им всем пришло в голову спасаться бегством… да и от чего спасаться? Никто не мог объяснить… не мог или не хотел? Мирис обмолвился однажды… и мне эта мысль показалась заслуживающей внимания… что Редриг боялся не Твари, он боялся, что его обвинят в преступлениях, совершенных ею.
— Они говорят, что лучший из здешних чародеев, мастер Редриг сбежал первым, остальные потянулись из города за ним… притом никто не мог объяснить, почему это им всем пришло в голову спасаться бегством… да и от чего спасаться? Никто не мог объяснить… не мог или не хотел? Мирис обмолвился однажды… и мне эта мысль показалась заслуживающей внимания… что Редриг боялся не Твари, он боялся, что его обвинят в преступлениях, совершенных ею. Горбун сказал, что Редриг считался лучшим из вернских магов, и если кому и по плечу совершить подвиги, что приписывают Твари из Бездны — то скорей уж это Редриг, чем кто-нибудь еще.
— Колдунов никто не любит, — вставил Хромой. — А после искоренения Герианской ереси, когда убивали всех магов без разбора, нет ничего удивительного, если этот Редриг опасается таких обвинений. Колдунов никто не любит…