— Ну, ты же знаешь… Где смогу уследить…
— Ральк! — Тревер просиял. — Ты только чуток пригляди! Я боялся, обидишься ты… Я ж сам, как ты, я все понимаю! Не обещай ничего, не надо. Я сеструхе скажу, что мол, все в порядке, я переговорил, командир впредь присмотрит.
— Ладно. Только с Эгильтом все же реши. А как ночь, спокойно прошла?
— Да какой там спокойно! Опять труп. Помнишь Хорька?
— Какого Хорька?
— Ну воришку, вертлявый такой, тощий.
— А-а… Ну так что?
— Тварь влезла в дом — опять на Малом Острове. Но там народ уже напуган, все спрятались наверху.
Тварь опять на первом этаже все разнесла, обрывки травы этой зеленой там повсюду… Вот… а потом вдруг затаилась — может, людей почуяла может, еще что… Тут Хорек. За каким Гангмаром его на Малый Остров занесло, не знаю, но сунулся сдуру в пролом. Стену Тварь прошибла… Может, решил, что Тварь уже убралась и решил поживиться… В общем, Хорька со стен по частям соскребали. Вот оно как.
— Ясно… Ну, Хорек — это ладно. Его не так жалко, — заметил Ральк. — А что семья, которая там жила? Они хоть что-то видели? Как Тварь выглядит?
— Ты что? — Тревер вздохнул. — Да они пошевелиться боялись, пока там внизу грохот стоял. И дохнуть лишний раз не решались, небось.
— Тоже верно… О, гляди, вон сержант! Давай сейчас его спросим.
На пороге кордегардии показался Эгильт. Выглядел он получше, чем накануне, Только одежда была измята и волосы в беспорядке. Десятники подошли и поздоровались. Эгильт кивнул.
— Мастер сержант, — начал Тревер, — насчет Керта, племянника моего…
— Да, — припомнил Эгильт. Голос у него тоже был вполне нормальный. — Я помню, ты что-то говорил насчет племянника.
— Я бы его к мастеру Ральку в десяток, и с писарем договорено, и капитан не станет возражать, — заторопился Тревер.
— Ладно, — оборвал десятника Эгильт. — Раз все согласны, то и я не против. Кстати, готовьтесь, мастера. Объявлен новый набор. В стражу примем новых солдат, десятки будут сперва человек по двенадцать, видимо. Потом разберемся, новых десятников назначим… Потом… Потом…
Сержант задумался.
— Когда Тварь поймаем? — подсказал Тревер.
— Тварь? Тварь — кара, — строго отрезал сержант. — За грехи!
Развернулся на каблуках и скрылся в здании. Десятники переглянулись. Тревер покрутил пальцем у виска, но промолчал.
***
Ральк выждал немного и тоже вошел в здание. Сержанта поблизости не было, и десятник направился к писарю. Тот, едва Ральк спросил о новом назначении, принялся браниться, размахивая грифельной доской. Десятник уставился в угол и терпеливо ждал, пока писарь утихнет. Он знал, что, выкричавшись, этот, в сущности, очень мягкий человек снова станет прежним — спокойным и немного суетливым добряком. В самом деле несколькими минутами позже писарь выдохнул, бросил доску на заваленный бумагами да сломанными перьями стол, и объявил:
— Извини, Ральк. Что-то уж очень я сегодня… Весь график псу под хвост, все перемешалось… а тут вы — то один, то другой… Когда? Куда? Ну, а я…
— Да ничего, — сочувственно кивнул десятник, — довели?
— Ага. Сперва капитан, потом Грейст… Я, понимаешь, ему говорю, твоим, говорю, парням нынче придется подольше в карауле… Походите, говорю, еще. А он — ты, говорит, тут сидишь, говорит, а мы там… за Тварью охотимся… Говорит, среди опасностей ходим, прям как его послушать — так по краю Бездны он ходит, а не по портовому району! Да у них и Тварь не появляется, верно, Ральк?
— Да брось, плюнь на него! — ободрил Ральк. — Ну его к Гангмару!
— Во, — писарь обрадовался поддержке. — Я так и подумал. Доложу его милости, пусть сам с Грейстом разбирается. Господин капитан тоже был сердит, вот пусть они между собой и…
— Правильно. А что капитан? С чего злится?
— Да с чего… Его в Совет вызывают каждый день, бранят всячески там… Мол, стража обязана Тварь обезвредить. А что мы можем? Вон твой сержант верно говорит, Тварь — это кара, ее не одолеть… Молиться надо… Хотя — тоже… толку пока нет.
Епископ, говорят, горло сорвал, пока Гилфингу молился — ходит, сипит.
— А колдуны? Говорят, какого-то знаменитого колдуна зовут?
— А Гилфинг его знает, какой он там знаменитый, — писарь махнул рукой и плюхнулся на стул. — Золотая Маска зовут. Я спрашивал Бората, что за колдун. Не знает. И никто не знает, откуда такой выискался. Однако слух о нем по всему побережью идет. Вот за ним и отправили «Гнев Фаларика». Колдунов с кораблем снарядил, чтобы Спешащий Ветер в пути творили, чтоб скорей. Через несколько дней, его милость сказал, привезут колдуна.
— Ладно. Пусть везут, — согласился Ральк. — а нам нынче куда?
— А… вам… тебе… — писарь зашарил газами по грифельной доске, потом устало махнул рукой. — Нет, не разберусь. Весь график — Гангмару под хвост, все перепуталось. О! Вот Грейст ушел и людей по домам распустил. Сходи-ка к порту, поброди со своими. При таможне на пост уже люди ушли, а ты просто — по улицам да вокруг порта. До полудня, а?
Вот писарь уже просил Ралька, хотя мог бы приказать. Десятник в который раз подумал — хороший человек писарь. А писарь, должно быть, решил, что Ральк — отличный парень, не злой, с понятием, и безотказный.