— Припадок начался, — деловито пояснил один из безликих учеников, — теперь полчаса, не меньше, пока отойдет.
— Ну а я готов, — спокойно объявил Кирит Ростин. — многого не обещаю, но хотя бы главный парус… Сведете меня на палубу, мастер?..
Пожилой матрос увел седобородого колдуна. Стало тише, только Танцор мычал, да равномерно вздыхали кандальные внизу, в унисон налегая на весла. Ответом им был лязг уключин, да плеск уходящих в воду лопастей весел…
Ральк высунулся из-за щитов и уставился на маячащие позади силуэты — большой корабль северян лежал в дрейфе, море вокруг него выглядело неестественно, груды обломков биремы плавали вокруг барки, бились о борта северянского флагмана… Нос странного корабля, кажется, был поврежден, но судно уверенно держалось на плаву, иначе, подумал Ральк, мачта бы накренилась.
Но нет — торчит ровно, значит, крена корабль не дал. Чуть поодаль виднелся громоздкий абрис галеры, взятой двумя кораблями северян на абордаж. Там клубился дым — похоже, галера горела. А над кормой барки поднималось марево, туман — не туман… дым — не дым… Должно быть, теперь волхв не колдует, но и одного только его присутствия довольно, чтобы над замершим судном начало формироваться новая туча. Прежняя рыхлая облачная груда распалась, вновь поднимающийся ветерок рвет ее в клочки и гонит к берегу…
Поблизости Ральк услыхал шорох и обернулся на звук — подле него примостился Эгильт и тоже глядит на силуэты судов позади.
— Так-то, — словно ни к кому не обращаясь, задумчиво молвил сержант, — и нет нашего флота. А северянам — что? Только-то и потеряли, что одну лодчонку.
— Стрелами их побито немало, — вмешался Нирс.
— Точно, — поддакнул еще кто-то из стражников, — я сам видал, на драккаре десятка два побито, не меньше!
— А то и все три! Да один кораблик наша галера разнесла, да на других кораблях сколько…
— Верно!..
Теперь, когда опасность миновала, всем хотелось поговорить. Да не просто поговорить, а уверить себя, что ничего ужасного не случилось, что неудачное морское сражение не такая уж трагедия… Хотя все понимали гибель биремы — невосполнимая потеря. И то сказать, прежде боевые суда Энмара считались непобедимыми. Но нынче в море объявилась новая сила… Страшная. Загадочная.
Разговор смолк, все уставились на черную тучу, наливающуюся над морем. Мрачная, словно предчувствие беды.
***
То ли Ростин сумел создать магический ветерок, то ли поднялся наконец бриз с моря, который сулил накануне сражения старый имперец… Во всяком случае, паруса галеры слегка вздулись и теперь влекли судно к спасительной гавани. Гребцам стало полегче, но отдохнуть им не дали — по-прежнему весла в унисон двигались, вверх, вниз, вверх, вниз, да ритмично звенели цепи под палубным настилом…
Корабль начал маневрировать — капитан хотел войти в узкий пролив между фортов на полной скорости, теперь гребцы работали в сложном ритме, повинуясь поминутно следующим командам. Место недавнего боя оказалось строго за кормой, теперь его было не разглядеть с бака. Ральк перестал вглядываться в затянутый призрачной дымкой горизонт, привставая на цыпочки и перегибаясь через края щитов. Стражник перешел ближе к бушприту и уставился вперед.
Оказывается, утесы, ограждающие порт, совсем близко, прямо по ходу. Людей между зубцами крепостной стены стало, наверное, еще больше, только теперь они не кричат и не машут приветственно морякам… Гибель двух судов потрясла зрителей. Флот Верна потерял два боевых корабля, утопив в отместку лишь небольшое суденышко северян… Теперь вся надежда — на мощные береговые укрепления. Вот они — могучие, неприступные — нависают над зеленоватой гладью моря… У подножия скал с шипением гаснут волны, шевеля мягкие текучие пряди водорослей.
Гигантские механизмы гремят, опуская цепи. Пестрые флаги по-прежнему трепещут в голубом безоблачном небе, но их вид больше не вселяет радости, теперь мишурная яркая красота кажется неуместной, Верну более приличествовали бы черные траурные знамена — знак печали по сотням погибших моряков.
Танцор перестал метаться и стучать каблуками по доскам палубы, теперь слышно было только его надсадное хриплое дыхание.
— Что ж теперь будет-то? — снова спросил Нирс.
— Обороняться в городе станем. Так думаю, — веско бросил сержант. — Вернские стены неприступны. Что северяне сделают нам?
— Неприступны… — протянул со странной интонацией стоявший рядом имперский солдат, снимая шлем и подставляя свежему ветерку пропитанные потом кудри, — а я вот раньше считал, что энмарские биремы непотопляемы.
Танцор перестал метаться и стучать каблуками по доскам палубы, теперь слышно было только его надсадное хриплое дыхание.
— Что ж теперь будет-то? — снова спросил Нирс.
— Обороняться в городе станем. Так думаю, — веско бросил сержант. — Вернские стены неприступны. Что северяне сделают нам?
— Неприступны… — протянул со странной интонацией стоявший рядом имперский солдат, снимая шлем и подставляя свежему ветерку пропитанные потом кудри, — а я вот раньше считал, что энмарские биремы непотопляемы. Уж столько про эти громадины у нас слухов ходило. И о самих биремах, говорю, и о Самоцветах — магах Энмара…что, мол, непревзойденные искусники они в их чародейском ремесле.