только совершить обход вокруг меня и сразу же отправляться за дипломами.
Тут мне стало любопытно, сколько я еще протяну. Я решил устроить себе врачебный осмотр. Я пощупал свой пульс. Сначала никакого пульса не
было. Вдруг он появился. Я вынул часы и стал считать. Вышло сто сорок семь ударов в минуту. Я стал искать у себя сердце. Я его не нашел. Оно
перестало биться. Поразмыслив, я пришел к заключению, что оно все-таки находится на своем месте и, видимо, бьется, только мне его не отыскать. Я
постукал себя спереди, начиная от того места, которое я называю талией, до шеи, потом прошелся по обоим бокам с заходом на спину. Я не нашел
ничего особенного. Я попробовал осмотреть свой язык. Я высунул язык как можно дальше и стал разглядывать его одним глазом, зажмурив другой. Мне
удалось увидеть только самый кончик, и я преуспел лишь в одном: утвердился в мысли, что у меня скарлатина.
Я вступил в этот читальный зал счастливым, здоровым человеком. Я выполз оттуда жалкой развалиной.
Я пошел к своему врачу. Он мой старый приятель; когда мне почудится, что я нездоров, он щупает у меня пульс, смотрит мой язык,
разговаривает со мной о погоде-и все это бесплатно; я подумал, что теперь моя очередь оказать ему услугу. «Главное для врача — практика», —
решил я. Вот он ее и получит. В моем лице он получит такую практику, какой ему не получить от тысячи семисот каких-нибудь заурядных пациентов, у
которых не наберется и двух болезней на брата. Итак, я пошел прямо к нему, и он спросил:
— Ну, чем ты заболел?
Я сказал:
— Дружище, я не буду отнимать у тебя время рассказами о том, чем я заболел. Жизнь коротка, и ты можешь отойти в иной мир, прежде чем я
окончу свою повесть. Лучше я расскажу тебе, чем я не заболел: у меня нет родильной горячки. Я не смогу тебе объяснить, почему у меня нет
родильной горячки, но это факт.
Лучше я расскажу тебе, чем я не заболел: у меня нет родильной горячки. Я не смогу тебе объяснить, почему у меня нет
родильной горячки, но это факт. Все остальное у меня есть.
И я рассказал о том, как сделал свое открытие. Тогда он задрал рубашку на моей груди, осмотрел меня, затем крепко стиснул мне запястье и
вдруг, без всякого предупреждения, двинул меня в грудь — по-моему, это просто свинство, — и вдобавок боднул головой в живот. Потом он сел,
написал что-то на бумажке, сложил ее и отдал мне, и я ушел, спрятав в карман полученный рецепт.
Я не заглянул в него. Я направился в ближайшую аптеку и подал его аптекарю. Тот прочитал его и вернул мне.
Он сказал, что такого у себя не держит. Я спросил:
— Вы аптекарь?
Он сказал:
— Я аптекарь. Будь я сочетанием продуктовой лавки с семейным пансионом, я мог бы вам помочь. Но я только аптекарь.
Я прочитал рецепт. В нем значилось:
Бифштекс …………………………………………. 1 фунт
Пиво ………………………………………………… 1 пинта
(принимать каждые 6 часов)
Прогулка десятимильная ………………….. l
(принимать по утрам)
Постель …………………………………………….1
(принимать вечером, ровно в 11 часов)
И брось забивать себе голову вещами, в которых ничего не смыслишь.
Я последовал этим предписаниям, что привело к счастливому (во всяком случае, для меня) исходу: моя жизнь была спасена, и я до сих пор жив.
Но вернемся к вышеупомянутой рекламе пилюль. В данном случае у меня были все признаки болезни печени (в этом нельзя было ошибиться),
включая главный симптом: «апатия и непреодолимое отвращение ко всякого рода труду».
Как меня мучил этот недуг — невозможно описать. Я страдал им с колыбели. С тех пор как я пошел в школу, болезнь не отпускала меня почти ни
на один день. Мои близкие не знали тогда, что это от печени. Теперь медицина сделала большие успехи, но тогда все это сваливали на лень.
— Как? Ты все еще валяешься в постели, ленивый чертенок! Живо вставай да займись делом! — говорили мне, не догадываясь, конечно, что у меня
больная печень.
И пилюль мне не давали; мне давали подзатыльники. И как это ни удивительно-подзатыльники часто меня вылечивали, во всяком случае, на время.
Да что там говорить, один тогдашний подзатыльник сильнее действовал на мою печень и больше способствовал ускорению движений и незамедлительному
выполнению всех дел, которые надлежало выполнить, чем целая коробка пилюль в настоящее время.
Видите ли, нередко простые домашние средства более радикальны, чем всякие дорогие лекарства.
***
Так мы провели полчаса, расписывая друг другу наши болезни. Я изложил Джорджу и Уильяму Гаррису, как я себя чувствую, просыпаясь по утрам,
а Уильям Гаррис рассказал нам, как он себя чувствует, ложась спать; а Джордж, стоя на коврике перед камином, с редкой выразительностью и
подлинным актерским мастерством представил нам, как он себя чувствует ночью.
Джордж воображает, что он болен; но, уверяю вас, он здоров как бык.
Тут в дверь постучала миссис Попитс и осведомилась, не пора ли подавать ужин.
Мы скорбно улыбнулись друг другу и сказали, что, пожалуй,
попробуем что-нибудь проглотить. Гаррис высказался в том смысле, что если заморить червячка, то развитие болезни может несколько задержаться. И