После этого шир Марамод долго крутил головой, что-то негромко бормотал про себя, а через несколько минут вообще ушел. Должно быть, сообщение Ростика было слишком неожиданным для него, у него возникла необходимость обсудить новую информацию с кем-то, может быть, более информированным, чем сам Марамод.
Он вернулся через полчаса, не раньше. Тем временем Ростику принесли очень вкусную сладко-кислую воду, налитую в слишком плоский для человека, похожий на миску сосуд, и несколько цветов, с которыми он не знал, что делать. То ли есть их, то ли любоваться. Есть он не решился, а к красоте остался равнодушен, потому что думал о другом — о том, что будет дальше.
Но вышло все довольно хорошо. По крайней мере, понятно. Шир Марамод покланялся, потом подошел к восковой доске, стер прежние рисунки и обозначил буквально одним росчерком Чужой город. Ростик уже в который раз подивился изобразительной силе зеленокожих. Потом зеленокожий нарисовал Боловск, примерно так, как его рисовал Ростик, но и так, как его можно было увидеть с самой высокой башни Чужого города. И снова вполне неожиданно Марамод нарисовал трех широв, идущих по плавной дуге из Чужого в Боловск.
Ростик не поверил своим глазам, но Марамод твердо обрисовал троичную семью картушем, а затем сделал четыре линии и от крайней отвел еще двенадцать линий, получив общее число сорок восемь.
Ростик не поверил своим глазам, но Марамод твердо обрисовал троичную семью картушем, а затем сделал четыре линии и от крайней отвел еще двенадцать линий, получив общее число сорок восемь. Потом обозначил впереди себя, для верности потыкав стилом в изображение одинокого шира и сильной правой рукой коснувшись своего темени, прямо над затылочным глазом, и уже после этого показал, как за ними идет отряд червеобразных, которые несли что-то непонятное. Когда Рост спросил, что несут махри, нарисовав вопросительный знак над ними, Марамод ни с того ни с сего принялся рисовать дома, какие-то стены, блоки, даже, кажется, мебель.
Рост опять его не понял. И тогда шир взял Ростика за обе руки и внимательно, очень внимательно посмотрел ему в глаза. В этом взгляде сначала не было ничего необычного… Но вдруг мир вокруг стал таять, расплываться, уходить в даль. Нет, это, конечно, не было настоящим приступом, которые спонтанно одолевали Ростика, и, конечно, это ни в какое сравнение не шло с внушением, которое способен был оказывать Фоп-фолла, но главное он понял. Вернее, ему показалось, что он понял. Рост попытался показать ширу своим взглядом, что будет способствовать всему, что Марамод предлагает, но… Все-таки он был еще слишком слаб, а понимание даже такого легкого послания, какое передал сейчас шир, было таким трудным делом, такой невыносимой тяжестью… Рост почувствовал, что у него подгибаются ноги и что его голову, как это уже бывало, наполняет неощутимая боль. Он попытался встряхнуться, чтобы избавиться от нее, но…
Он очнулся, когда его, плавно покачивая, несли в открытых носилках чуть не две дюжины червеобразных махри. Впереди шагала, кажется, та же троица, что присутствовала на переговорах. И направлялись они к лодке Кима.
Да, впрочем, до нее уже и оставалось совсем немного. Ким, дружище, выскочил из тени, образованной сводами ворот, и поспешил навстречу. На лице его читалось удивление, он просто не понял, что Ростик только что был в отрубе, он заподозрил, что его друг детства решил опробовать на вкус рабовладение, вернее, махривладение… Рост подумал и не стал ему ничего объяснять. Он просто попросил готовиться к отлету и даже ничего не ответил на Кимово замечание, что таким голосом, каким отдано это распоряжение, только анекдоты про дистрофиков рассказывать.
Уже в воздухе, немного придя в себя, Ростик понял, что информация, которую шир Марамод каким-то образом вложил в него, никуда не исчезла, а усвоилась, и теперь он даже может на эту тему связно думать. Это же заметил и Ким. Он, поерзав на своем сиденье, вдруг довольно веско предложил:
— Ну, рассказывай.
— Знаешь, Ким, пусть все уложится в черепушке как следует, а?
— Нет, ты не верти вола, как говорит наш одноногий Серегин, ты рассказывай.
«А впрочем, — подумал Ростик, — это будет хорошей тренировкой перед докладом Председателю». И он начал:
— В общем, так. Они определяют численность пернатых на острове в сто пятьдесят тысяч особей, в степях южнее гряды еще сто тысяч или чуть больше. Думаю, с этими друзьями нам придется иметь дело, если мы всерьез надумаем добывать там торф.
— Всего штук двести пятьдесят? Не слабо. — Ким вздохнул. — Непросто будет до этого торфа добраться.
— Кроме того, они определяют их… — Рост показал пальцем назад, где трудился на котле Винторук, — как достаточно серьезную опасность, которую следует с нашей территории срочнейшим порядком изгонять.
— Да ты что? — удивился Ким. — Да если меня спросят, я первый скажу, что более надежного союзника…
— Я говорю то, что мне самому сказали.
..
— Я говорю то, что мне самому сказали. И что в любом случае следует рассматривать как информацию для оценки и обсуждения. Дружеские и прочие чувства тут ни при чем. — Ким понурился. Он не любил таких сложностей, это Ростик замечал за ним с детства. — А теперь они хотят…