Рост почти побежал вперед. Плиты набережной закончились, песок плавным языком поднимался из воды, и тут обычно держали свои лодки добытчики раковин. Как-то Ростик призадумался о смысле этого пляжа, занимающего такое нужное место в гавани и вообще в обнесенном стеной городе. Он не мог придумать ответ, пока не увидел в одном из морских руководств рисунок с кренгованием корабля на отмели. После этого все стало ясно.
— Что тут происходит? — вполне начальственно проворчал он, когда до ребят на берегу оставалось еще с полсотни шагов.
Кто-то вышел ему навстречу. По голосу Ростик узнал старшину.
— Тревога, командир. Не вернулась одна из лодок.
Ростик дошел до ребят, столпившихся у самой воды. Туг было больше добытчиков, чем солдат из охраны города. Впрочем, жесткого деления на отряды не было, тот, кто вчера стоял на стене или патрулировал набережную, завтра мог оказаться в море с маской на лице.
— Где старшие лодок?
— Ну тут я, — выступил вперед бородач лет тридцати, очень кряжистый и медлительный. — Только я свою лодку довел, командир.
Замечание было очень «умное», но Ростик решил не иронизировать.
— Где работала пропавшая лодка?
— Ну, это же была «Калоша», она всегда немного опаздывает, вот мы и решили, когда уже отправились в обратный путь, мол, ничего страшного, что она отстает. А потом она как бы, исчезла…
— Как это — «исчезла»?
— Ну, ее не стало видно.
Мы даже повернули и с пару километров протащились назад, но ее все равно видно не было. Такое бывает, командир, незадолго до ночи, туман какой-то над водой поднимается. Вот и подумали, что разминулись в этом мареве… А теперь они вообще не вернулись. И сигнала светового не подают.
— Что за сигнал?
— Согласно распоряжению Дондика, — проговорил Квадратный из тьмы, — если кого-то застигает ночь в море, он должен дать ракету сразу по наступлении темноты. Для определения места и вообще… Сегодня сигнала не было.
Ростик снова повернулся к бородачу:
— Днем вы «Калошу» из вида не теряли?
— Тут захочешь — не потеряешь, море-то как на ладони. Нет, пока не легли на обратный путь домой, значит, все было в порядке. И отмашку они вовремя давали, что все нормально.
— Отмашку?
— Каждые два часа мы должны отмахивать друг другу, что в помощи не нуждаемся.
Таких тонкостей морской добычи Ростик не знать Наверное, их установили уже после того, как он стал заниматься плавильной печкой тут, на берегу.
— Неглупо, — признал он. — Итак, сначала. Где «Калоша» сегодня работала?
— Ходила к восточному берегу, к бегимлеси. Там район новый, градин — миллион, — ответил бородач. — А впрочем, вот у нас карта, чтобы, значит, случайно дважды один и тот же участок не обрабатывать.
Кто-то развернул перед Ростиком плотный листок ватмана, на котором довольно дельно был изображен и берег, и Одесса, и речка, и даже крохотные, как веснушки, темные пятнышки на море.
— Мы были тут. — Грязный, обломанный ноготь бородатого прошелся над этими веснушками. — А они дошли, скорее всего, сюда.
— Что значит «скорее всего»?
— Ну, я последний раз их видел, перед тем как они исчезли, с учетом нашего хода… Да, вот тут.
— Понятно, но ты же возвращался на пару километров?
— Возвращался, — кивнул бородач.
— И ничего не нашел? Значит, здесь их нет. Кстати, что это за крапинки?
— Острова. В море образовались. То ли река намыла, то ли кораллы дно подняли.
Ростик повернулся к набережной, на всякий случай крикнул поверх обступивших его голов:
— Ким?!
— Тут я. — Из темноты выступила знакомая фигура, облитая, как чешуей, светом факелов.
— В темноте сориентируешься по этой карте?
Ким взял из рук Ростика бумагу, поднес к глазам, повернувшись к свету. Солдатик с факелом оказался тот же самый, прыщавенький, поднес палку ближе, в порыве услужливости чуть не опалив Киму нос. Но пилот этого даже не заметил, покрутил головой, прикинул направления в темноте, потом доложил:
— Минут через двадцать буду готов. Только топлива пяток мешков загружу да Винторука с кухни выволоку, и можно взлетать.
— Карту верну, когда вернемся, — повернулся Ростик к бородачу. Да и не мог этот добытчик возражать, не та была ситуация.
21
Взлетели так плавно, что Ростик, сидя в стеклянной башенке стрелка, даже не очень-то и понял, что они уже в воздухе. Только по свисту ветра вдруг и осознал, что они набрали куда как приличную скорость. Все дело было, конечно, в том, что он осматривал пушки, приводил их в порядок, а потому и не заметил факелов, оставшихся внизу.
Все дело было, конечно, в том, что он осматривал пушки, приводил их в порядок, а потому и не заметил факелов, оставшихся внизу. Зато когда оглянулся, огоньки Одессы мирно светили уже в такой дали, что не вызывали ничего, кроме воспоминаний о спокойных детских сказках.
А вот море внизу казалось темной, сгущенной, мрачной массой. Видно, конечно, не было ни зги, но каким-то образом оно все равно ощущалось, и даже, при желании, Ростик мог бы угадывать высоту, на которой они шли. Впрочем, он подумал, что стал уже достаточно опытным если не летуном, то, по крайней мере, пассажиром и умеет определять высоту по силе покачиваний, или по свисту ветра, или вообще по усилиям, которые приходилось прилагать для дыхания, поэтому ничего необычного тут нет — одна наука и опыт.