Полотнище развернулось, его складки сдвоились и сейчас же стали видны. Ростик поменял обойму, передернул затвор, снова ударил, на этот раз повернув пушки на эти видимые участки. Снова тот же беззвучный вопль, от которого мерк свет и таяло сознание… В воздухе остались едва видимые, поблескивающие, тонкие, бесконечно длинные струны. Если это был аналог крови чудовища, то она была даже не лишена красоты. Впрочем, почему-то Ростик знал, в воду эти струны не упадут, они испарятся до того, как пролетят весь путь.
Чуть не выбив стекло головой, Ростик попытался рассмотреть вторую лодку. Антон сумел поймать управление у самой воды.
Антон сумел поймать управление у самой воды. И теперь тащился к городу. Его так бросало из стороны в сторону, что у Ростика каждый раз захватывало дух, он все время ждал, что увидит всплеск, который сделает спасение ребят невозможным… Тем более что сверху определить, на какой высоте Антон тянул свою машину, было трудно.
— Ким, — позвал Ростик. — Ты можешь им помочь?
— Не могу. — Молчание. — Он все делает правильно. Если опять не отключится, тогда…
— Отключится? — Ростик был поражен.
— Мне так показалось, — отозвался Ким, — что сразу после удара он… то ли башкой обо что-то стукнулся, то ли рычагами руки поломал.
Мелькнул берег… И вдруг лодка Антона попыталась подняться, а это была ошибка. Она сразу отвалилась в сторону от выбранного курса, странно заюлила, залетела боком в черту города, пропахала воздух над набережной, стукнулась о треклятую статую, установленную на площади перед гаванью, и непонятно как исчезла из поля зрения.
Скорее по какому-то наитию, чем по осмысленному пониманию происходящего Ростик поднял голову. На него плыло так много червей, что они стали почти видны.
— Ким, садись на набережную! — завопил Ростик и замолотил из пушек как заведенный.
Обойма кончилась слишком быстро, но он заметил это, лишь клацнув планкой впустую раза три. Потом вставил новую обойму, молясь, чтобы все эти твари не успели их сожрать прежде, чем он будет готов… Расстояние до них оказалось чуть больше, чем ему показалось. Сыграли свою роль прозрачность и невероятные размеры зверюг. Потом пушка заработала, лучи ударили в скопление складок серого света, чуть более плотных, чем небо над головой.
Их лодка безвольно, как облако, плыла совсем в другую от города сторону. Улучив момент, меняя обойму, Ростик посмотрел на Кима. Пилот, вывернув шею так, что рисковал ее вывихнуть, смотрел в боковое окошко. Руки, лежащие на рычагах, замерли, но, даже затянутые в кожу черных перчаток, выдавали такое напряжение, что Ростик заголосил:
— Ким, Кимище! Проснись!
— Что? — спросил он. Потом выпалил: — Какие же они огромные!
— Садись, Ким, вниз, иначе они нас…
Потом пушка сделала разговор бессмысленным. Но Ким, кажется, уже пришел в себя. Он развернулся на месте, как умели делать пурпурные, и боком, чтобы хоть немножко было видно то, что творилось сзади, скакнул вперед. Правда, он потерял почти сотню метров высоты, но теперь высота им была не нужна. Зато набережная со статуей, о которую стукнулась машина Антона; стала существенно ближе. И воздушные черви стали отставать. Говоря языком человеческой тактики, они вышли из зоны огня. Ненадолго, конечно, но этого должно было хватить, чтобы гравилет, аккуратно развернувшись, опустился на плиты.
Нет, не просто опустился… Ким оказался хитрее, чем Рост подумал. Он вдруг резко прикрикнул:
— Все, заглохни!
— Что? — не понял Рост и перестал стрелять.
— Вот именно, — пояснил Ким. — Стрелять больше не нужно, не выдавай нашего тайника.
— Какого тайника?
И тогда он увидел. На высоте считанных сантиметров, медленно, поднимая с плит набережной вихри скопившегося тут песка, их лодка стала вползать в галерею, образованную стеной дома, колоннами и очень широкими навесами, иногда прерываемыми еще более выдающимися в сторону моря балконами.
Когда каменный свод закрыл их сверху, Ким шумно набрал в легкие воздуха и мягко, очень осторожно двигая рычагами, опустил машину на мостовую.
— А если они обрушат на нас этот дом? — спросил Ростик.
— Гораздо хуже, если оно само рухнет от наших блинов… Или твои зеленокожие ширы нападут на нас ближе к ночи.
— Зеленокожие не нападут, — ответил Ростик. — Если бы они тут были, они бы высыпали на площадь смотреть на твои маневры или вовсе помогли нам справиться с червями огнем из своих баллист.
Ким уже отстегнулся от кресла. Ростик, как оказалось, тоже. Только Ким находился ближе к выходному люку в днище.
— Давай быстрее, я заметил, они должны быть недалеко.
— Подожди меня! — прикрикнул Ростик, опасаясь, что Ким сделает какую-нибудь глупость.
— Почему? — удивился он.
— Потому что я с автоматом.
— Понятно. — Больше убеждать Кима было не нужно. — Винторук, оставайся тут. Тут — понял? Сзади раздался почти спокойный голос:
— Только бы они были живы, — проговорил Ростик, вылетая на площадь, под полуденное солнце, и осматривая воздух над крышами домов.
Дыма или следа взрыва видно не было. И на том спасибо… Что ни говори, а это внушало надежду.
8
На дне фонтана, покрываемом тенью пресловутой статуи, сбитой Антоном при посадке, всегда собиралось немного отличной воды, поэтому раненых перетащили на набережную. Здесь же и единственный работоспособный гравилет было проще охранять, да и в одном из соседних домов, по странному стечению обстоятельств похожему на средневековую гостиницу, оказались совсем неплохие комнатухи с полным набором постельных принадлежностей. Кровати для зеленых были чуть длинноваты, но длиннее — не короче, с этим легко примирились, а вот спать и — главное — выхаживать раненых можно было с комфортом.