На экране возникло полное, с кавказскими чертами мужское лицо, очень красиво снятое в три четверти. Нина Степановна была вынуждена мысленно согласиться, что такое лицо, пожалуй, действительно могло принадлежать мудрому и мужественному человеку, наделённому всеми достоинствами, о которых распинался Благой.
И в это время в прихожей протрубил звонок.
Именно протрубил: прежняя хозяйка квартиры, ныне покойная Нинина бабушка Зинаида Матвеевна, была глуховата, и Валера однажды её осчастливил, приспособив над дверью раздобытый где-то гудок от тяжёлого самосвала. Так он до сих портам и красовался и исправно ревел на всю квартиру оглушительным истерическим басом. Про себя Нина была уверена, что когда-нибудь он причинит ей инфаркт. Однако поменять иерихонскую трубу на нечто тихое и мелодичное отказывалась. Боялась, вдруг не услышит.
Идя к двери, Нина Степановна успела решить, что это скорее всего соседка снизу, владелица роскошного кота Микки. Жуковы довольно часто и с большим удовольствием присматривали за умным и вежливым Микки когда его хозяйка уезжала за город к друзьям. Раза два в неделю соседка заглядывала поболтать, причём как правило в середине дня, так что при всей Нининой мнительности её рука сама протянулась к замку. Однако осторожность возобладала. Нина спохватилась и на всякий случай спросила:
— Кто там?
— Нина Степановна, здравствуйте, — долетело с площадки. — Это я… Алексей.
У неё разом всколыхнулись в душе все сомнения и подозрения насчёт непонятного типа (которого она с той давно прошедшей субботы ни разу, кстати, больше не видела).
— Это я… Алексей.
У неё разом всколыхнулись в душе все сомнения и подозрения насчёт непонятного типа (которого она с той давно прошедшей субботы ни разу, кстати, больше не видела). Всё-таки она открыла дверь:
— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста… Снегирёв держал в руке тяжёлую даже на вид хозяйственную сумку.
— Добрый день, Нина Степановна, — сказал он, не двигаясь с места. Он смотрел в пол, и она вдруг поняла, что он страшно волнуется. — Я с вашим супругом по телефону говорил… — кашлянув, продолжал Снегирёв. — Он сказал, вы велели купить кое-что… а он опять на работе задерживается…
Нина тоже смутилась и отступила от двери:
— Да вы проходите, Алёша.
Снегирёв впервые поднял на неё глаза.
— Нина Степановна, — выговорил он с видимым усилием. — Я знаю, я вам тот раз совсем не понравился… Я же понимаю, что вам от меня… одно беспокойство… Вы скажите мне, если… я и не буду вас больше… — он сглотнул, — своими визитами донимать…
— Господи, да что вы такое говорите!.. — возмутилась Нина. Смотреть, как изводится человек, не было никаких сил. Она взяла его за рукав и заставила наконец войти: — Сейчас чайку подогрею. Или вам кофе поставить?
Самой ей, как старой почечнице, кофе не полагалось. Поэтому она с большим энтузиазмом поила им всех гостей.
Снегирёв разулся в прихожей и неуверенно прошаркал по полу растоптанными «дежурными» шлёпанцами. На кухне пахло стиркой и весь обеденный стол занимала большая доска с разложенным щавелем. Приглушённо работал телевизор. Алексей поставил хозяйственную сумку на стул:
— Вот… Если ещё что, я схожу принесу… Нина Степановна заглянула в сумку и невольно задумалась, как по-разному, оказывается, может выглядеть один и тот же перечень продуктов, когда покупают их совсем разные люди. Посылая мужа или Стаську за тем-то и тем-то по магазинам, Нина почти на сто процентов знала, что именно они принесут. Хлеб будет скорее всего «докторский» или «Воскресенский», мясо — круглое а сметана — пятнадцатипроцентная лужская. Снегирёв притащил роскошную (и безумно дорогую) сметану «Валио», три лаваша и какое-то запредельное парное мясо в беленьком пластмассовом корытце. Нина навскидку оценила остальное содержимое сумки и ощутила лёгкую оторопь. Мелькнула даже пошлая мысль о пресловутых «воскресных папах», которые в свои редкие визиты стараются задобрить ребёнка чем только возможно. Нина погнала эту мысль прочь. Ребёнок благополучно отбыл на дачу, и Валера Алексею наверняка об этом сказал. Да и не очень похож был Снегирёв на человека, который кого-то станет задабривать… Скорее просто не привык жить в семье. Иначе знал бы, какие продукты люди с весьма средним достатком покупают себе каждый день.
А какие — только по праздникам.
Заехал небось в дорогой круглосуточный магазин, сунул улыбчивым девушкам бумажку со списком, а те и рады стараться…
Делать нечего, Нина Степановна полезла за семенным кошельком в ящик буфета:
— Алёша, сколько я вам обязана? Она приготовилась не дрогнув выплатить астрономическую сумму, но он лишь как-то болезненно скривился:
— Да бросьте, Нина Степановна… какие деньги… Нина испытала облегчение, сменившееся стыдом и твёрдым решением всё подсчитать и как-нибудь при случае обязательно отдать ему до копейки.
Потом подумала ещё и поняла, что не стоит. Она выгрузила из сумки негаданное гастрономическое изобилие, поставила на плиту чайник и неожиданно для себя сказала Алексею:
— Вы, может быть, в Стаськину комнату хотите зайти?..
Он пошёл с ней, забыв под столом тапочки.
На стене Стаськиной комнаты по-прежнему улыбались портреты, а между ними, на комоде, громко тикал нестареюший «Густав».