Саша отозвал молодого продавца в сторонку и, улыбнувшись, тихо спросил:
— Симпатия?
Парень кивнул на яркий завлекательный томик, лежавший на стуле охранника:
— Автор…
— … Ну а министерство хоть как-то вам помогает? — раздался из коридорчика знакомый голос, и в зале, сопровождая двоих клиентов, появился Меньшов.
— А, да какая с них помощь, — отмахнулся пожилой, маститого вида учёный. — Как раздобудем денежный договор, так вздохнём… Да и то… Начинаем вроде работать, а заказчикам самим денег не платят!
— Знаете анекдот? — остановился его более молодой долговязый коллега.
— Как раздобудем денежный договор, так вздохнём… Да и то… Начинаем вроде работать, а заказчикам самим денег не платят!
— Знаете анекдот? — остановился его более молодой долговязый коллега. — Докладывают нашему богоспасаемому Президенту, мол, в Академии Наук пятый месяц зарплату не выдают, а эти ненормальные всё ходят на работу и ходят, что делать будем? Президент подумал и отвечает: а если с них плату за вход попробовать брать…
Со стороны директорского кабинета наплывал аромат хорошего кофе, и Саша понял, что заказчики при всём том были солидные и разговор в кабинете шёл взаимно приятный. Меньшов увидел эгидовца и дружески кивнул ему, а проводив гостей — сразу позвал Сашу к себе.
— Кофейку хочешь?
Тридцативосьмилетний Антон Андреевич вполне со ответствовал имиджу «загадочного молодого миллионера», который так любят обыгрывать в Голливуде. Это был подтянутый рослый красавец с очень спокойными глазами и характерными мозолями на костяшках, совсем не похожий на вечно озабоченного кабинетного бизнесмена. Он не держал никаких телохранителей, виртуозно водил мощный серо-стальной «БМВ» и, по непроверенным слухам, фантастически метко стрелял. Саша знал, что он держал в столе фотографию милой молодой женщины и двух девочек, и это не было данью американскому стилю. Саша знал про Меньшова ещё много всякого разного и интересного. Но он был не из болтливых.
— Да я ненадолго, — проговорил он, усаживаясь в мягко вздохнувшее кресло. — Есть информация..
— Информация — дело хорошее, — кивнул Антон Андреевич. — Полезное.
Голос был абсолютно нейтральным. Требовалось знать Меньшова так, как знал Саша, чтобы уловить истинный смысл сказанного. А сказано было примерно следующее: «Спасибо, что заехал предупредить. У меня теперь возможности, сам понимаешь, не те, так что вдвойне спасибо. Ну, я слушаю, продолжай».
— Из-за границы ждут киллера, — коротко сообщил Лоскутков. — Кличка Скунс. Слыхал про такого? Антон Андреевич кивнул:
— Как же не слыхал… Крупная птица…
— Кто зазвал и на кого хотят напустить, пока неизвестно, — продолжал Саша. — По нашим данным, мужик насквозь отмороженный, склонный к личным инициативам…
Меньшов снова кивнул.
— Кто предупреждён, тот вооружён. Плещею от меня спасибо передавай…
— Как младшенькая? — спросил Саша. — В самом деле личного коня ей купил или всё врут?..
Проводив Лоскуткова, хозяин «Василька» вернулся в кабинет и долго молча смотрел в большое окно, сквозь которое ничего нельзя было увидеть снаружи. Потом провёл рукой по лицу, и его отражение в оконном стекле внезапно постарело сразу на десять лет.
— Скунс… — пробормотал он, словно примериваясь к имени, и тяжело вздохнул. — Что ж, с возвращением тебя… Скунс…
Плещеев и Лоскутков поистине дорого дали бы за то, чтобы видеть его в этот момент, ибо знали они о нём хотя и очень многое, но не всё. Увы, они были далеко. Плещеев стоял в пробке перед Троицким мостом, а Саша спускался в метро. Когда же через минуту Антон Андреевич вышел в торговый зал, он был совершенно прежний: доброжелательный, уверенный, невозмутимый.
Искусство и жизнь
На телестудии ждали бандита.
— Неужели он, как все, предъявит паспорт и прямо так и пройдёт?.
— Неужели он, как все, предъявит паспорт и прямо так и пройдёт?.. — удивлялась редактор Светочка, работавшая на телевидении всего третий месяц. Именно она выписывала пропуск сегодняшнему гостю эфира.
— А ты хочешь, чтоб он в окно прорвался с «Калашниковым»? — хмыкнул режиссёр Герман Степанович. — Бандит — он тоже человек и паспорт имеет…
Многоопытный режиссёр тоже слегка волновался. Хотя в других обстоятельствах и любил пересказывать всевозможные истории, которые несколько лет назад происходили с мрачными экзотическими личностями, проникавшими на телевидение по пропускам от Невзорова…
Был спокоен лишь автор и ведущий передачи Борис Дмитриевич Благой. Сказать точнее, он даже испытывал лёгкое разочарование, которого, правда, старался не показать. Так давно он продумывал передачу с участием настоящего уголовного авторитета, с такими трудами выходил на него, уговаривал… А потом созвонился со знаменитым Константиновым, думая получить консультацию по некоторым второстепенным вопросам. «Плечо?.. — узнав, в чём дело, захохотал Константинов. — Ой, нашли авторитета… Понтяра самый заурядный, крутой, как хвост поросячий!»
Известие приятностью не отличалось, но Благой поверил. О Константинове среди журналистов ходили легенды; утверждалось, в частности, что его одинаково сильно уважают как службы безопасности, так и бандитский Петербург.