— Ты глазами-то не шибко моргай, — проворчала «третья сила», деловито увлекая Плещеева вперёд. — Погоди, сперва посмотрю, что там у тебя…
Они как раз пересекали полосу света от всё ещё включённых фар «девятки», так что глаз захлопнулся сам собой, а Плещеев, не выдержав, заскрипел зубами, как от ожога.
— Ладно, ладно, — мужчина крепче обхватил его поперёк тела. — Всё в порядке. Топай давай, пока ещё какой комитет по встрече не набежал…
До «девятки», которую Сергей Петрович вроде бы оставил в двух шагах от места мнимой драки, оказалось нескончаемо далеко. Но вот наконец его прислонили к знакомому боку машины, и он вслепую зашарил здоровой рукой в поисках дверцы. «Даша!» — зацикленно билось в голове. Он должен добраться к ней и выяснить, всё ли благополучно. Он должен. Должен. ДОЛЖЕН…
Незнакомец между тем выключил фары, заглушил двигатель и запер автомобиль.
— Мне… ехать… — просипел Плещеев в отчаянии.
— Ехать? — усмехнулась темнота. — Это куда ж ты собрался?
— Даша… они её… — выдавил Плещеев и начал сползать. Его опять подхватили, безжалостно отодрали от «девятки» и снова потащили куда-то.
— Даша, значит, — хмыкнул невидимый незнакомец. Потом стал серьёзен: — Валяй, Сергей Петрович. Выкладывай, как на духу.
В этот момент Плещееву было не до изумления по поводу странной осведомлённости чужака. Зато сработал некий инстинкт, указавший ему, что неожиданное вмешательство всё же не было частью ИХ плана, а стало быть, человеку, почти нёсшему его на себе, следует довериться. Так он и поступил, и где-то на середине довольно бессвязных объяснений его левая рука, беспомощно вытянутая вперёд, нащупала тёплый капот автомобиля. Откуда здесь взялся ещё один автомобиль?..
— Козёл ты, Плещеев, — с нескрываемым отвращением сказал голос из темноты. — Едучий козёл. Юбочник. Знал бы, не то что заступаться бы не полез, а ещё всыпал бы. Такая жена дома ждёт, а он об чужие подушки лысину протирает. Тьфу!.. Телефон хоть у твоей пассии есть?..
Потом Сергей Петрович полулежал на откинутом сиденье «Нивы», пытаясь поудобней устроить нещадно болевшую голову и временами мучительно вздрагивая на рытвинах, которые час назад вовсе бы не заметил. «Нива» была совершенно новенькая, ещё как следует не раскатавшаяся и малость дубоватая на ходу. Зато водитель попался классный. Он гнал машину, словно заправский раллист. То есть как бы расслабленно, как бы рассеянно и очень спокойно. Но при этом через весь город с узкостями и пробками — за полчаса.
Они возвращались в Питер кружным путём, через Вартемяки. Наверное, незнакомец не просто хохмил насчёт «комитета по встрече». Выбравшись из Токсова, он остановился и сноровисто промыл Плещееву лицо дистиллированной водой из бутылочки. Он светил себе маленьким, но очень ярким фонариком, и Сергей Петрович сжимался от боли: глаза ему заливал жидкий огонь.
— И везёт вам, звездострадателям… — ворчал мужчина, с треском раскупоривая бинт из автомобильной аптечки. — Нет бы на всю жизнь разукрасить, чтобы знал, как налево таскаться… Пожалела, наверное… Тебя ведь из органов тоже через баб официально попёрли?
Плещеев смолчал, но про себя сделал вывод: этот человек оказался у озера совсем не случайно. И знает он про него, Сергея Плещеева, ВСЁ. Может, даже и о том, чем «Эгида» в действительности занимается…
КТО ОН ТАКОЙ?..
А тот нажимал слабо светившиеся кнопочки сотового телефона:
— Дашенька? Добрый вечер, дорогая моя… Вы уж извините, я от имени Сергея Петровича вас беспокою… Да, он очень хотел к вам сегодня приехать, но, к сожалению, не получается… Нет-нет, ничего не случилось… просто, знаете, форс-мажорные обстоятельства… Да, по работе… Хорошо, обязательно передам. И ещё, Дашенька, чисто на всякий случай… Я бы вам очень посоветовал как следует запереться и до утра никого в дом не пускать. А если придут и скажут, что от Сергея Петровича, сразу звоните в милицию и двери ни в коем случае не открывайте… Да, я так и знал, что вы девушка храбрая… Спокойной ночи, Дашенька. И не расстраивайтесь, я вас умоляю. Не последний день на свете живём…
Прижал пальцем отбой и непререкаемо заявил эгидовскому начальнику:
— Одна. Никто за волосы не держал. Я бы услышал. Плещеев ему поверил. И прошептал:
— Зачем ты… это делаешь?
— А погода хорошая, вот и делаю, — издевательски фыркнул владелец машины.
Я бы услышал. Плещеев ему поверил. И прошептал:
— Зачем ты… это делаешь?
— А погода хорошая, вот и делаю, — издевательски фыркнул владелец машины. Потом смилостивился и добавил: — Твоя Дашенька самые добрые пожелания тебе передаёт.
И поддал газу, обгоняя пустой автобус, сонно тащившийся по дороге.
Правый глаз Плещеева медленно горел под повязкой: ушиб и порезы заплывали тугой болезненной опухолью. Левому было позволено выглядывать в щёлку между бинтами. Больше всего Сергею Петровичу хотелось расслабиться и отплыть в блаженное небытие. И очнуться уже потом, когда кончится эта гонка по ночному шоссе… бесконечные ухабы и тряска, от которой желудок вот-вот поднимется к горлу…
Левый тоже порывался заплыть и сомкнуться навеки, но Плещеев раз за разом делал над собой усилие, упрямо расклеивая ресницы. Он всё пытался рассмотреть своего спутника, насколько это было возможно в слабых отсветах с приборной доски. Получалось плоховато: он кое-как различал только профиль да кисти рук на руле. А когда появлялся встречный автомобиль, Сергей Петрович едва успевал заметить, как вспыхивал серебром короткий ёжик волос. И глаз тут же захлопывался сам собой, не вынося резкого света.