— Дом… большой, — Шура заметно приуныл. Подумал и добавил: — Очень большой. Там ещё эти… балконы. И собачка живет такая напротив, на нашем этаже, её зовут как папу… Коля. У нее длинные волосы, сверху рыжие, а спереди белые… и мордочка острая…
— У папы или у собачки? — безнадёжно спросил Лоскутков.
— У собачки, — засмеялся Шура, не понимая, как взрослый может спрашивать такие смешные вещи.
— Значит, высокий дом с балконами, и на этаже собака колли живёт, — повторил Саша. — Мимо не промахнёмся. А улица?
— Не-а…
— Тогда давай фамилию. Фамилию свою помнишь?
— Ага, — обрадованно кивнул Шушуня. — Кузнецов. Шура Кузнецов я!..
Час от часу не легче… Саша когда-то вычитал, что «Кузнецовы» в том или ином виде были самой распространённой на свете фамилией. Считая всяких Ковалёвых, Смитов, Шмидтов и прочая.
Саша посмотрел на остриженную домашними ножницами белобрысую головку, на тонкие ножки в дешёвых сандаликах.
Саша посмотрел на остриженную домашними ножницами белобрысую головку, на тонкие ножки в дешёвых сандаликах. А ведь где-то, наверное, мечутся мама и бабушка маленького «потеряшки»… Саша вырос в детдоме. Как он мечтал, чтобы его отыскали родители, пусть даже не оба сразу, пусть кто-то один: мама или тпа Он ложился спать и, засыпая, представлял себе, как завтра спозаранку проснётся от крика: «Лоскутков! Тут к тебе…»
Но завтра наступало, а к нему никто не шёл и не шёл. Детдом был не из плохих, разутыми-раздетыми и голодными не сидели, но вот это чувство, когда постепенно перестаёшь ждать и надеяться…
Шура-Шушуня тем временам задремал, опустив голову на Сашин локоть.
…Кефирыч!!! — осенило вдруг Лоскуткова. Вот куда мы с тобой, Шушуня, поедем. Не в общагу же тебя, в самом деле, тащить.
Они пересели в обратную сторону на «Электросиле» и снова пропутешествовали почти через весь город — до «Петроградской».
— Ну что, тёзка? — спросил Саша на выходе с эскалатора. — Не идут ноги, смотрю?
— Да нет, идут… Только не хотят, — ответил Шушуня. — И пить хочется…
Лоскутков купил ему в ларьке коробочку сока, и мальчишка с жадностью к ней присосался. «Да ты ещё и голодный, приятель, — сообразил Саша. — Только не говоришь. Мужчина…»
— Отец называется! — возмутилась у него за спиной какая-то тётка. — Сам полуночник и ребёнка таскает. Никакого ума нет!..
До улицы Шамшева, где жил Кефирыч, от метро два шага, если мерить размашистой походкой командира эгидовской группы захвата. Но тот же путь оказывается бесконечно далёким, если топать по нему едва плетущимися усталыми детскими ножками в старых сандаликах.
— Я тяжёлый… — тихо возразил Шушуня, когда Саша взял его на руки.
— Что-что?..
— Тяжёлый… Мама так говорит… Микроавтобус «Фольксваген-каравелла», который покупала Кефирычу вся группа, стоял во дворе: слава Богy… Саша открыл дверь и поднялся по лестнице на пятый этаж.
Семён Никифорович Фаульгабер был приучен жизнью ко всякого рода неожиданностям и подвохам. Главным образом, разумеется, малоприятным. Но зрелище Саши Лоскуткова со спящим мальчиком на руках даже и его оказалось способно привести в краткое замешательство.
— Находка? — догадался он через секунду. И протянул рыжие волосатые лапищи: — Давай, давай его сюда…
В передней уже вертелся серебристый ризеншнауцер.
Он узнал Сашу и собрался было приветствовать его радостным лаем, но хозяин шёпотом пригрозил:
— Тихо, Дракон! Гавкнешь, Муське скормлю!.. — Это подействовало, и Кефирыч показал псу ребёнка: — Глянь, ещё одного приятеля тебе принесли…
Дракон обнюхал мальчика, всем своим видом показывая, что берёт его под защиту. Шушуня даже не проснулся.
Ребята, давайте жить дружно!.
Не подлежало никакому сомнению, что «жидовкиному» жильцу следовало капитально намять холку. Затруднения возникали только по конкретным кандидатурам, которые могли бы этим. заняться.
В целом Валя Новомосковских подобные вопросы привык решать сам. И Снегирёва он не то чтобы уж очень боялся. Бояться его, ещё не хватало. Просто с ним у Вали как-то хронически не вытанцовывалось.
Дважды они сталкивались, и дважды у них не доходило до рукопашной, ибо Валину руку оба раза что-то удерживало. Не иначе, интеллигентские комплексы.
Умные люди в таких «ситуяйциях» ищут подмоги извне.
Фараха ан-Наджара, Валиного хозяина, опекал о-очень большой человек. Вор в законе Француз. Если хорошо попросить (а просить Валя умел), можно мобилизовать таких отморозков, что от Снегирёва не то что на развод — даже и на урночку с прахом не наскребут.
Однако Валя, как уже упоминалось, был умным человеком и с блатными связываться не хотел. Пускай Фарах в дочки-матери с ними играет, если охота. А наше пело сторона. Да и не нужен был Вале снегирёвский зелёный труп. Припугнуть, чтобы возникал поменьше.
И хватит с него.
Знакомых ментов, могущих улучить свободную минутку, завернуть в гости и восстановить справедливость, у Вали Новомосковских, к сожалению, не было.
Для начала он попробовал обратиться к Тарасу.
— А пошёл бы ты туда-то и туда-то, — ответил Тарас. Причин столь грубого отказа он сообщить Вале не пожелал.
К счастью, у Коли и Кеши, Валиных былых соратников по некогда вольному кооперативному бизнесу, оказались прежние телефоны. Отставные ларёчные охранники восприняли идею на «ура»; особенно вдохновила их перспектива совместного обмытия карательной акции. Приятели встретились и сообща назначили день, когда Алексея Снегирёва должен был ждать в квартире тёплый приём.