Линдсей наконец разглядел змея. На нем был тщательно изображен обнаженный человек, явно задыхающийся в тесных рамках несущих плоскостей.
Из-за ограды выглянула женщина в измазанном грязью вельветовом комбинезоне. Она помахала Джулиано секатором:
— Маргарет! Иди взгляни!
— Сейчас вернусь, — сказала Маргарет, обернувшись к нему. — Никуда не уходи.
Линдсей поковылял к мальчику, который уже стоял на месте и ловко управлялся со змеем.
— Никуда не уходи.
Линдсей поковылял к мальчику, который уже стоял на месте и ловко управлялся со змеем.
— Привет, старик! — сказал мальчик. — У тебя есть записи?
— Какие записи?
— Ну, видео, аудио, что-нибудь с Совета Колец. Ты же оттуда, верно?
Линдсей машинально попытался прибегнуть к дипломатическим навыкам и при помощи несложной сети спонтанной лжи создать для мальчика достоверный образ. Но в сознании было пусто. Он поперхнулся. Время шло, пришлось выпалить первое пришедшее в голову:
— Я — бродяга. С Царицына Кластера.
— Да? Постгуманизм! Уровни сложности Пригожина! Основные принципы пространства-времени, фрактальные масштабы, ур-пространство преконтинуума! Верно говорю?
— Мне нравится твой змей, — уклончиво ответил Линдсей.
— Древняя катаклистская эмблема, — пояснил мальчик. — Старых катаклистов у нас тут уйма. Этот змей привлекает их внимание. А вот цикада мне попадается первый раз.
Цикада… Ах да, гражданин ЦК. Царицына Кластера. Уэллспринг всегда питал слабость к сленгу.
— А ты здешний?
— Точно. Меня звать Абеляр. Абеляр Гомес.
— Абеляр… Необычное имя.
Мальчик засмеялся:
— Может, у вас в ЦК и необычное. А у нас в Республике каждого пятого зовут Абеляр. В честь Абеляра Линдсея, большой исторической шишки. Да ты и сам, наверное, слышал. — Мальчик слегка помедлил. — Он одевался точь-в-точь как ты. Я видел картинки.
Линдсей обратил внимание на одежду мальчика. Юный Гомес носил поддельный костюм для низкой гравитации, жутко обвисший.
— Да я знаю, что отстал от моды, — сказал он. — А что, они тут очень с этим Линдсеем носятся?
— Ты себе представить не можешь, — отвечал Гомес. — Вот хоть в школе. Здесь школа полностью древняя. Заставляют читать книгу Линдсея. Шекспир — называется. Перевод на современный английский Абеляра Линдсея.
— А что, очень скучно? — спросил Линдсей, чувствуя покалывание дежа вю.
— Тебе, старик, крупно повезло. Ты не обязан был ее читать. А вот я прочел эту хрень от начала до конца. Там ни слова о спонтанной самоорганизации.
— Просто ужас, — кивнул Линдсей.
— И там же одни старики. То есть не поддельно старые, как презервационисты, и не старые психи, как старик Пони…
— Ты имеешь в виду Понпьянскула?
— Ну да, хранителя… Нет; там в книжке все очень быстро снашиваются. Злятся, дергаются, болеют… В общем, тоска.
Линдсей кивнул. Все возвращается на круги своя…
— Ты возмущен контролем над твоей жизнью, — предположил он. — Ты и твои друзья — радикалы. Ты хочешь изменить положение вещей.
— А зачем? Я же тут у них всего на шестьдесят лет. А проживу — сотни. И такого еще наделаю! Только на это нужна уйма времени. Большие дела! Великие! А не как у этих худосочных людишек из прошлого.
— Какие же это будут дела?
— Распространение жизни. Разрушение планет. Строительство миров. Терраформинг.
— Понятно…
Самоуверенность мальчишки была просто поразительной для его молодых лет. Должно быть, сказывалось влияние катаклистов. Они всегда были охочи до немыслимых, на грани сумасшествия планов, так и кончающихся ничем…
— Но сделает ли это тебя счастливым?
— Ты не из дзенских серотонистов? — Взгляд мальчика сделался подозрительным. — «Счастье»… Что за фигня такая? К черту счастье! Мы говорим о вселенной.
Ты — за жизнь, или как?
— Это что, политика? — улыбнулся Линдсей. — Политике я не верю.
— При чем тут политика? Я говорю о биологии. О вещах, которые живут и растут. Об организмах. Интегрированных формах.
— А как насчет людей?
Мальчик раздраженно махнул рукой и поймал спикировавшего змея.
— Да забудь ты про людей! Я говорю о первоосновах. Вот — дерево. Ты — за него, против неорганики?
Воспоминания о недавнем прозрении все еще были свежи, поэтому Линдсей понял, что вопрос задан искренне.
— Да. За него.
— Значит, ты понимаешь, зачем нужен терраформинг?
— Терраформинг, говоришь? — медленно проговорил Линдсей. — Видел я эти теории. Высосанные из пальца. Думаю, все это вполне возможно. Но мы-то здесь при чем?
— Истинные деяния в пользу жизни требуют духовного акта созидания, — оттараторил Гомес.
— Кто-то успел научить тебя лозунгам, — улыбнулся Линдсей. — Планеты — реальные объекты, а не картинки на чертежной доске. Усилия понадобятся титанические. Сверхчеловеческого масштаба.
— Насколько ты высок? — нетерпеливо перебил, мальчик. — Выше ли ты, чем нечто инертное?
— Но это займет века…
— По-твоему, дерево колебалось бы? И сколько у тебя времени?
Линдсей обезоруженно рассмеялся:
— Ладно, хорошо. Что ты хочешь — прожить ничтожную жизнь маленького человека или же использовать свой потенциал?
— Был бы я человеком, — заметил Линдсей, — не дожил бы до моего возраста.
— Правильно. Ты высок настолько, насколько высоки твои помыслы. Мечты. Так говорят в ЦК, верно? Ни законов, ни ограничений. Посмотри на мехов и шейперов. — В голосе мальчика мелькнуло презрение. — У них вся власть, а они все ловят друг дружку за хвост. К черту все их войны и лилипутские идеологии! Постчеловечество выше этого. Спроси хоть их. — Мальчик кивнул в сторону проволочной ограды. — Конструирование экосистем. Перестройка жизни для новых условий. Немного биохимии, немного статистической физики — совсем несложно, зато как интересно! Живи Абеляр Линдсей сейчас, именно этим он бы и занимался!