— Но что же мне делать? — беспокойно улыбнулся Линдсей. — Актеры и шлюхи всегда были добрыми союзниками. Это так естественно.
— Они, должно быть, предостерегали вас на наш счет…
Женщина приложила наушники к левому уху и что-то выслушала с рассеянным видом.
— Я уже говорил, что стараюсь вести дела в открытую.
Неожиданно экран стих; дама что-то быстро сказала в микрофон. Затем лицо ее исчезло с экрана и сменилось лицом пожилого, судя по морщинам, человека. Линдсей лишь мельком разглядел его настоящую внешность: всклокоченные седые волосы, глаза под красными веками… Далее в работу включилась видеокосметическая программа: она прошлась сверху вниз по всему экрану, редактируя, сглаживая, подкрашивая изображение.
— Это, понимаете ли, ни к чему не приведет, — неуверенно запротестовал Линдсей. — Даже не пытайтесь меня во что-либо втягивать. Я должен организовать представление и не имею времени на…
— Заткнись, — оборвал его мужской голос. Из стены выдвинулся лоток — на нем лежал свернутый виниловый пакет. — Надевай. Войдешь к нам.
Линдсей встряхнул сверток — внутри оказался защитный комбинезон.
— Быстрее, — торопил Черный Медик. — Могут следить!
— Но я не предполагал… — забормотал Линдсей, неловко всовывая ногу в штанину. — Такая честь…
Он наконец влез в комбинезон, надел шлем и загерметизировал пояс.
Дверь шлюза поехала в сторону, скрежеща по забившей полозья грязи.
— Входи, — сказал голос.
Линдсей ступил внутрь, и дверь снова задвинулась. Ветер поднимал пыль. Пошел мелкий, грязноватый дождь. Затем откуда-то появилась робокамера на четырех телескопических ногах и уставилась объективом на шлюз.
Затем откуда-то появилась робокамера на четырех телескопических ногах и уставилась объективом на шлюз.
Миновал час. Дождь перестал; в высоте бесшумно зависли два наблюдательных роболета. В заброшенной промзоне северной стены поднялась жестокая пылевая буря. Робокамера не сходила с места.
Наконец Линдсей неверными шагами вышел из шлюза. Поставив на каменные плиты черный атташе-кейс, он принялся стаскивать с себя защитный комбинезон. Свернув, он сунул его в лоток и с преувеличенным изяществом зашагал вниз по ступеням.
Воняло мерзко. Приостановившись, Линдсей чихнул.
— Эй, — сказала робокамера. — Мистер Дзе! Мне бы с вами поговорить, а?
— Если вы по поводу роли в пьесе, лучше явитесь лично, — ответил Линдсей.
— Удивительный вы человек, — заметила робокамера на пиджин-японском. — Я восхищен вашей дерзостью, мистер Дзе. Репутация у Черных Медиков — хуже некуда. Ведь вас и распотрошить могли ради химвеществ организма…
Утопая легкими матерчатыми туфлями в грязи, Линдсей направился к северу. Камера, поскрипывая левой задней ногой, поплелась за ним. Спустившись с невысокого холма, они попали в сад — мертвые, скользкие от черной слизи, без единого листочка деревья напоминали редкий поломанный забор. За садом, возле болотной жижи бассейна, стоял прогнивший чайный домик. Некогда элегантное строение из дерева и керамики рухнуло наземь грудой сухой трухи. Поддав ногой ствол, что лежал поперек дорожки, Линдсей закашлялся в облаке спор.
— Прибрать бы здесь, — задумчиво сказал он.
— А мусор куда девать? — спросила камера. Линдсей быстро оглянулся. Деревья — какие-никакие — но закрывали от наблюдения.
— Капремонт бы нужен вашей камере…
— Это лучшее, что я могу себе позволить, — ответил динамик.
Покачав кейсом, Линдсей сощурился:
— А то какая-то она у вас хлипкая и медлительная…
Робокамера подалась назад:
— Вам, мистер Дзе, есть где остановиться?
Линдсей почесал подбородок:
— Это что — приглашение?
— Лучше не оставаться под открытым небом. Вы ведь даже без респиратора.
— Я, — улыбнулся Линдсей, — сказал Медикам, что защищен новейшими антисептиками. Это произвело на них впечатление.
— Еще бы. Сырым воздухом здесь дышать не стоит. Если не желаете, чтобы ваши легкие стали похожи на эти деревья… — Робокамера помолчала. — Меня зовут Федор Рюмин.
— Очень рад познакомиться, — ответил Линдсей по-русски.
Сквозь костюм ему ввели стимулянт. Ясность мыслей появилась необычайная. Прямо невыносимая. Казалось, вот-вот сможешь заглянуть за грань. И переход с японского на не слишком привычный русский дался легко — все равно как пленку сменить.
— Да, удивительный вы человек, — сказала по-русски камера. — Раззудили во мне любопытство, раззудили… Вам это слово знакомо? Для пиджин-рашн оно необычно. Следуйте, пожалуйста, за роботом. Я здесь, неподалеку. И постарайтесь дышать не очень глубоко.
Рюмин обитал в маленьком надувном куполе из зелено-серого пластика, близ залатанной оконной панели. Расстегнув матерчатый шлюз, Линдсей вошел внутрь.
Чистый воздух, с отвычки, вызвал у него приступ кашля. Палатка была невелика — десять шагов в поперечнике. По полу вились провода, соединявшие залежи старого видеооборудования со старым аккумулятором, покоящимся на подставках из черепицы. На центральной опоре, также опутанной проводами, висели лампа, воздушный фильтр и спуск антенного комплекса.
Рюмин скрестив ноги восседал на татами; руки его лежали на джойстике.
— Позвольте, я сначала займусь робокамерой.
— Позвольте, я сначала займусь робокамерой. Это одна секунда.