— Невилл, — веско сказал Зигмунд Фецко, — ты разговариваешь как ребенок.
Понпьянскул откинулся на спинку кресла:
— Признаюсь, после последнего омоложения я перечитывал свои старые речи.
— За которые тебя вычистили, — заметил Феттерлинг.
— Ты о моем пристрастии к старине? Теперь уже и мои собственные речи — седая древность. Однако прежние проблемы так никуда и не делись. Политики сводят мир воедино, технологии же его дробят. Крохотные анклавы навроде Республики не следует трогать. Чтобы, если мы прикончим себя собственными руками, было кому собирать обломки.
— Есть Земля, — напомнил Фецко.
— Какой смысл говорить о варварах, — с этими словами Понпьянскул отхлебнул фраппе с транквилизатором.
— Будь у тебя, Понпьянскул, достаточно мужества, — заявил Росс, — ты бы отправился в Республику и занялся этим-вопросом сам.
— Могу поспорить, — хмыкнул Понпьянскул, — что соберу там просто убийственные улики.
— Чушь, — сказал Феттерлинг.
— Это что, спор? — Росс смерил обоих взглядом. — Тогда я буду судьей. Если вам, доктор, удастся найти улики, которые проймут даже мою носорожью чувствительность, мы все согласимся, что правда на вашей стороне.
— Давненько я не… — заколебался Понпьянскул.
— Испугался? — захохотал Росс. — Тогда сиди себе и делай загадочный вид. Тебе же нужен фасад загадочности, так? Иначе кто-нибудь из молодых акул схарчит тебя за завтраком — и дело с концом.
— Один раз после чистки были уже такие желающие позавтракать, — заметал Понпьянскул. — Подавились.
— Подавились.
— Так это ж двести лет назад, — продолжал подзадоривать его Росс. — Я вспоминаю некий эпизод с — как это там было? — с бессмертием через применение кельпа.
— Что?
Понпьянскул моргнул. Постепенно воспоминания, похороненные под грудой десятилетий, пробились наверх.
— Кельп, — сказал он. — Волшебное растение из земного океана. — Он продолжал, цитируя сам себя:
— Друзья! Что изменит ваш каталитический баланс? Ответ: кельп. Чудесное растение, рожденное морем и измененное генетически, способное ныне произрастать в pane — соляном растворе, от которого прослеживается происхождение самой крови… Господи боже мой, дальше не помню.
— Он торговал пилюлями из кельпа, — поведал обществу Росс. — Устроил себе контору в какой-то надувной трущобе. Радиация там была такая — можно яичницу на переборках жарить…
— Плацебо, — сказал Понпьянскул. — В те времена Голдрейх-Тримейн был полон дикорастущих. Горняки, беженцы, прожаренные радиацией. Тогда Бутыль нас еще не защищала. А если пациент выглядел уж совсем безнадежно, я примешивал немного обезболивающего.
— Всем нам не дожить до таких лет без некоторых процедур, — сказал Линдсей.
— К черту воспоминания, Мавридес, — рыкнул Феттерлинг. — Росс, я желаю знать, на что спорю. Что я выиграю, если у Понпьянскула ничего не выйдет?
— Мой дом, — сказал Понпьянскул. — В Колесе Фицджеральда.
Феттерлинг широко раскрыл глаза:
— А что поставлю я?
— Проиграв, ты публично разоблачишь Константина и Зенера. Плюс возмещение дорожных расходов.
— Твои чудесный домик, — протянула Маргарет Джулиано. — Невилл, как же ты расстанешься с ним?
Понпьянскул пожал плечами:
— Если будущее — за Константином и его дружками, мне все равно здесь не жить.
— Не забывай, что ты лишь недавно прошел курс, — с беспокойством сказал Феттерлинг. — И действуешь с излишней поспешностью. А мне не слишком-то по нутру выгонять человека из его берлоги. Можем отложить пари, пока…
— Отложить… — проговорил Понпьянскул. — Вот в чем наше проклятие — всегда мы все откладываем на потом… И это когда молодые вгрызаются, впиваются в каждый год так, словно не было никакого «вчера»… Нет, регент, я подтверждаю пари.
Он протянул Феттерлингу руку.
— Заметано! — Ладошка Понпьянскула утонула в лапище Феттерлинга. — А вы, вчетвером, свидетели.
— Я отправляюсь с ближайшим кораблем, — сказал Понпьянскул, поднимаясь. Его зеленоватые глаза лихорадочно блестели. — Мне нужно приготовиться. Очаровательный праздник, Мавридес.
— Спасибо, сэр, — ошарашено ответил Линдсей. — Шляпа ваша, я думаю, у робота.
— Я должен поблагодарить хозяйку.
С этими словами Понпьянскул покинул веранду.
— Совсем чокнулся, — сказал Феттерлинг. — После этой новой процедуры у него крыша съехала. Впрочем, бедняга никогда не отличался стабильностью…
— Какую процедуру он проходил? — прохрипел Фецко. — На вид в нем столько энергии…
— Из непроверенных, — улыбнулся Росс. — Он не может позволить себе зарегистрированной процедуры. Я слышал, он договорился с человеком побогаче и предоставил себя для эксперимента. И они поделили расходы.
Линдсей глянул Россу. Тот спрятал лицо, поднеся ко рту канапе.
И они поделили расходы.
Линдсей глянул Россу. Тот спрятал лицо, поднеся ко рту канапе.
— Рискованно, — сказал Фецко. — Потому-то молодые нас еще и терпят. Мы берем их риск на себя. Расчищаем им путь. Отсеиваем негодные процедуры… ценой своих жизней.
— Могло быть и хуже, — сказал Росс. — Он мог нарваться на один из этих кожных вирусов. Сбрасывал бы сейчас кожу не хуже змеи, хе-хе!
Из звукопоглощающего поля, заслонявшего дверной проем, выступил Паоло Мавридес:
— Нора сказала: приходите проводить Клео и мистера Феттерлинга.