— Ну, хорошо! — согласился Семен, примащиваясь в кресле. — Слушай! Только учти, это личная тайна Нортоноэля! Поэтому я рассказываю тебе ее по секрету. А значит, и ты другим ее можешь рассказать только так же!
— Подожди! — нахмурился я. — Если кто-то кому-то что-то рассказал по секрету, то не означает ли это то, что услышавший должен молчать?
— Да, — невозмутимо ответил Семен. — Но когда это выполнялось?
— Ладно! Оставим это. Тем более, что в вопросах философии, ты всегда был сильнее меня.
— Так вот, — начал Семен. — Еще до катастрофы, Нортоноэль и Эллиаль знали друг друга…..
— Эй! — не выдержал я. — Катастрофа произошла много лет назад. Как такое может быть?
— Я что, должен напоминать тебе о продолжительности жизни эльфов? — возмутился Сема. — Не перебивай меня! А то, вообще, ничего рассказывать не буду! Если я сказал, что знали, то значит, знали!
— Угу! — принял я к сведению просьбу не перебивать.
— Правда, тогда они еще не были тем, кем стали сейчас. Но уже тогда Эллиаль называли Прекрасной! Однажды Нортоноэль сопровождал Правителя Светлого леса для участия в Великом совете. И вот там-то, Нортоноэль увидел Эллиаль в первый раз. Ну, и, сам понимаешь, влюбился в нее по уши. После этого, Нортоноэль много раз отправлялся в Энталпаралль, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на прекрасную Эллиаль. Он бродил по берегам Озера Лиловых туманов, вздыхая и сочиняя стихи в честь своей возлюбленной. А она…. Она даже не догадывалась о буре чувств в душе молодого эльфа. Но Нортоноэль не терял надежды. И вот, в один из прекраснейших дней в его жизни, он был ей представлен. Она нашла его интересным молодым эльфом. Они много беседовали о самом разном. И когда Нортоноэль, наконец-то, решился сделать ей признание, грянул Проклятый Ветер. Ты представляешь, какая это была «засада»?
— Да, — вздохнул я. — «Облом» в полный рост! А в чем романтика-то заключается?
— Ну, толстокожий ты, Влад! — сердито сказал Семен.
— Нет возвышенного в твоей айранской душе.
— Ну, нет, так нет, — согласился я. — А почему это секрет?
— Так ведь, Нортоноэль так и не признался Прекрасной Эллиаль в своих чувствах. А такие вещи, если они не озвучены, являются для эльфов секретом.
— Даже если все об этом знают? — удивился я.
— Да! — твердо ответил Семен.
— Мда! — прокомментировал я. — Как у вас, эльфов, все запущено!
— А где это просто? — уныло вздохнул Семен. — Мне вон, уже намекали, что пора избрать спутницу. А я не могу. Слишком их много! И все мне нравятся.
— Так ты — по очереди, — предложил я. — Сотню лет с одной, сотню с другой.
— Фи! Это моветон! — скривился Сема.
— Для кого? — удивился я. — Да сотни лет за глаза хватит, что бы она тебе надоела до чертиков!
— То же самое я могу сказать и тебе, — парировал Семен. — Ты забыл, что продолжительность твоей жизни не намного уступает нашей?
— А я однолюб, — с достоинством сказал я.
— Гы! — оценил Семен мою откровенность. — Что-то до сих пор я этого не замечал.
— Раньше была не любовь, а увлечения, — пояснил я. — Мы, айраны, как лебеди. Любим по-настоящему один раз, и на всю жизнь.
— Во Катрине как не повезло! — покачал головой Сема.
— А в дюндель? — ласково поинтересовался я.
— Кстати! — встрепенулся Сема. — Тебе тоже, не стоило бы посещать Серебряный лес.
— Это еще почему?! — возмутился я.
— Мармиэля еще помнишь?
— Склерозом мне рановато еще страдать, — сердито отозвался я. — А причем он тут?
— Судя по рассказам, в Серебряном лесу все, если не Мармиэли, то Мармиэли в квадрате. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
— То есть, все поголовье — убежденные расисты? — перевел я.
— Угу! — не стал отрицать Семен. — Я очень обеспокоен. Если ты так же отнесешься к проявлению этих чувств, как и в Светлом лесу…. Короче, я сюда добирался совсем не для того, чтобы заслужить прозвище Губителя Своего Народа.
— Так-то, он так, — хмыкнул я. — Но тут обстоятельства несколько иные. Я появлюсь там, как посланник айранов. И, заметь, не из последних! Но все же, в память того, что я когда-то был человеком, я не советовал бы им отзываться о людях нелестно, в моем присутствии.
— Вот именно этого я и боюсь! — вздохнул Семен.
— …Вот вы где! — заглянул в нашу комнату Валерка. — Засели и сидят тихо, как мышки. …Катрина! Они тут.
— Что, опять что-то замышляете? — протиснулась мимо Валерки Катрина.
— Ну, почему? — поднял брови Сема. — Куда уж больше-то?
— Просто я заметила, что когда вы так остаетесь наедине — жди чего-нибудь нового, — Катрина прошла к креслу, присела на него и испытующе вонзила в нас взгляд. — Признавайтесь лучше сами! Иначе, я могу позвать Кроули. Она-то из вас вытянет все расклеенными щипцами, причем — буквально!
— Лучше начинать — иглами под ногти, — мягко сказала Кроули из-за двери. — Это имеет психологический момент. Клиент начинает понимать, что дальше будет только хуже.
— Не удивлюсь, если окажется, что и Онтеро там, — пробурчал я.
— А где же мне еще быть? — последовал вопрос из-за двери, и в проеме появилось лицо айрана. — Можно зайти?
— Вот! — многозначительно поднял палец я. — Вот истинная вежливость! Не то, что некоторые!
— Это я не тебе, — огрызнулся айран. — Просто Валери вход загораживает.