— Марстен! — прошипела я, присев рядом.
— Чего? — поинтересовался он, не открывая глаз.
— Как думаешь, нас подслушивают?
— Конечно, — уверенно ответил Марстен. — И обычными методами, и магическими.
— Так что ж ты тогда орешь во все горло! — всполошилась я.
— Да не услышит нас никто, — вздохнул Марстен и сел. — Им всем сейчас чудится, что ты хнычешь, а я тебя успокоить пытаюсь. Но только учти, долго я такую иллюзию не продержу, могут понять, что дело неладно.
— Ничего себе! — удивилась я. — А так сразу они не поймут, что это твоя работа?
— Да нет же, — поморщился Марстен. — У их магии совсем другой принцип… Даже не знаю, как тебе объяснить! Ну, вот мы с Валем другого мага сразу чуем, если, конечно, он не закрылся наглухо, но это редко бывает… И какого он уровня, тоже чуем. А этим, чтобы понять, маг человек или нет, нужно серьезно напрягаться…
— Что-то мне не показалось, что этот полковник Орлин сильно напрягался, — заметила я. — Что он там про твои способности сказал?
— Этот Орлин… — посерьезнел Марстен. — Вот он-то как раз основную опасность и представляет! Как ты думаешь, почему я так… ну… странно себя вел?
— По-дурацки ты себя вел, — отрезала я. — Ну и в чем дело было?
— Он пытался прощупать, что я из себя представляю, как маг, — ответил Марстен устало. — А я изо всех сил старался не дать ему этого сделать… как Дарвальд и велел. То есть не просто наглухо закрыться, а сделать вид, что я ученик бестолковый, никакой угрозы не представляю… Думаешь, легко?
— Наверно, не очень, потому что плющило тебя качественно, — сказала я.
— И противно к тому же, — добавил Марстен, передернув плечами. — Как будто тебе грязными руками вовнутрь лезут… Бр-р… У них тут другие приемы, не как у нас. Вернее, в нашем мире тоже пользуются подобными, но это вовсе уж дикари…
— Значит, этот Орлин — сильный маг? — спросила я.
— Да, пожалуй, одного со мной уровня, — признал Марстен, подумав. — По счастью, он не знает того, что знаю я!
— Вот только не хвастайся! — перебила я. — А почему ты думаешь, что он сам нас сейчас не слушает?
— Да где это видано, чтобы командир лично подслушивал, о чем заключенные говорят? — фыркнул Марстен. — Нет, нас сейчас мелочь какая-то слушает… Но все равно, давай лучше молчать. Вроде бы он поверил, что я ни на что не годен, но мало ли…
Я подивилась такой неожиданной рассудительности у Марстена, потом вспомнила, что в критических ситуациях в нем пробуждается чувство ответственности, и успокоилась. Глядишь, и обойдется…
В этой каморке мы просидели еще долго. Один нас покормили — принесли две миски невкусной пресной каши с чем-то вроде тушенки и по кружке воды на брата, потом я не выдержала и попросилась в туалет, куда меня и отвели под конвоем (вполне приличное местечко оказалось, я не ожидала, что прогресс тут шагнул настолько далеко!). Сидеть молча было скучно, а много разговаривать мы опасались, только время от времени начинали диалоги на заданные темы вроде «как ты думаешь, куда мы попали?», «когда господин Тарм нас заберет?» и «Марстен, я боюсь, тут столько чужих мужчин!!», исключительно для поддержания собственной легенды. Поспать тоже не удавалось: на узкой лавке помещался лишь кто-то один (если честно, только я, Марстену лавка была узка и коротка), а спать сидя было и вовсе неудобно. Так мы и маялись до тех пор, пока светильник под потолком не погас, а в маленькое окошко не начал просачиваться солнечный свет.
Наконец, за дверью послышались шаги, дверь отворилась, и на пороге появился наш шпионолов. Физиономия у него была совершенно серая, под глазами виднелись темные круги. «Вот бедолага, — пожалела я его. — Тяжко, поди, всю ночь шпионов допрашивать!» О том, что допрашивали, скорее всего, Дарвальда, я предпочитала не думать.
— На выход, — скомандовал он.
— С вещами? — не удержалась я. Шпионолов то ли не услышал, то ли предпочел сделать вид, что не услышал. Я вышла из камеры, демонстративно заложив руки за спину, но, кажется, никто не понял, что это со мной такое…
Нас снова отвели в полковничий кабинет, где, к большому моему облегчению, обнаружился Дарвальд, живой и здоровый, только немного осунувшийся после бессонной ночи.
Судя по всему, у Дарвальда камень с души свалился, когда он нас увидел. Надо думать, больше всего ему хотелось подойти и обнять Марстена (ну, возможно, и меня заодно), однако Дарвальд принял невыносимо надменный вид и смерил нас таким взглядом, будто мы для него значили не более какого-нибудь таракана на стенке.
— Как видите, ваш ученик и его сестра живы и здоровы, — произнес полковник, продолжая, по всей видимости, начатый ранее разговор. — Вы убедились?
— Да, вполне, — процедил Дарвальд сквозь зубы. — Готов принести свои извинения, однако я не приучен верить на слово кому бы то ни было.
— Никто этого и не требует, — доброжелательно улыбнулся Орлин. — Итак, если с этим вопросом мы покончили, то, быть может, перейдем непосредственно к делу?
— Разумеется, — сухо ответил Дарвальд. — Однако прежде мне хотелось бы переговорить со своим учеником. Согласитесь, было бы несколько непорядочно оставить человека, за которого я несу ответственность, в полном неведении относительно наших обстоятельств.
— Однако прежде мне хотелось бы переговорить со своим учеником. Согласитесь, было бы несколько непорядочно оставить человека, за которого я несу ответственность, в полном неведении относительно наших обстоятельств. Надеюсь, вы дадите мне такую возможность?
— Конечно, — расплылся в неискренней улыбке полковник. — Но, сожалею, не могу предоставить вам более четверти часа, дело, знаете ли, не терпит отлагательств. Прошу…