— Да что же это я. Дура! Делай же хоть что-нибудь! Она ужасно на себя разозлилась, и злость помогла взять ей себя в руки. Расстегнув рубашку на Мише девочка обнажила рану. Необходимо было как можно скорее остановить кровотечение, но под рукой не было ни одной чистой тряпки. Наташа достала из чехла на поясе у Миши нож и отрезала от своего рукава кусок ткани. Аккуратно стерла кровь вокруг раны. В этот момент к ней подошел Ловкач, в руках он держал, девочка даже не поверила своим глазам, аптечку.
— Видите ли, вы сказали, что ни разу не участвовали в бою. Я подумал, что ваш чудесный ящик может пригодиться после битвы, и позволил взять его с вашего корабля без спроса. Вы тогда его оставили в лодке, и я прихватил его с собой. Приношу свои извинения.
— Ловкач, я люблю тебя. Ты умница!
— А меня? — обиженно спросил Миша.
— И тебя, — Наташа чмокнула его в щеку. Стоявший рядом Рауль нахмурился, но на него никто не обратил внимания. Девочка уже занялась мишиной раной. Лечение жены Ловкача дало ей богатую практику оказания помощи при колотых и резаных ранах. Первым делом она обеззаразила рану перекисью водорода и сделала обезболивающий укол.
— Дайте больше света, — попросила она. Де ля Рош только кивнул, и несколько солдат немедленно сняли со стен несколько горящих факелов и осветили ими Мишу. Лечение собрало вокруг толпу любопытных, но де ля Рош прогнал всех. Остались только он, Антуан, Ловкач, Рауль, и те из солдат, которые держали факела. Наташа благодарно посмотрела на него и продолжила лечение. Промыла рану спиртом…
— Слава богу, — выдохнула она.
— Что случилось? ? поинтересовался Рауль.
— Ничего не случилось, это и хорошо, — ответила Наташа.
— Жизненно важные органы не задеты, меч рассек только кожу, но глубоко не вошел. Думаю, через неделю сможет бегать.
— Я искренне рад. Вы слышали, молодой человек?
— Ловкач не скрывал своей радости.
— Мне было бы искренне жаль потерять вас.
— Мне тоже, — в тон ему ответил Миша.
— Ну, если больной шутит, тогда действительно все в порядке, — заметил де ля Рош. Наташа, наконец, закончила латать кожу и наложила повязку.
— Вот и все. Рану зашила. Теперь только укол антибиотика и можно будет перенести тебя на более удобное место.
— Зачем перенести? Я и сам дойду.
— Зачем перенести? Я и сам дойду.
— Размечтался. Тебе теперь минимум два дня лежать надо и только потом я разрешу тебе передвигаться. Может быть.
— Два дня! — взвыл Миша и тут же застонал от боли.
— Или три,- поправилась Наташа.
— Если будешь издавать такие вот вопли. Совместными усилиями мальчика перенесли на кресло, где он с комфортом и устроился. Неожиданно раздался предупреждающий крик одного из солдат. Из потайного хода в стене с мечами наготове спиной выходили посланные на поимку де Морнье солдаты. Следом за ними вышел сам де Морнье. Левой рукой он прижимал к себе Анри, а в правой он держал нож, приставленный к горлу мальчика. Анри был бледен, но казался спокойным. Миша попробовал встать, но ему не дали. Наташа встала рядом с ним с мечом в одной руке и Мишином ножом в другой.
— Отпусти его, — холодно попросил де ля Рош.
— Ты умрешь, если с ним что-нибудь случится.
— Я все равно умру.
— Де Морнье облизал губы.
— Ведь ты считаешь, что это я устроил гибель де Лаурье и его жены. Ты мне не поверишь, но я не делал этого.
— Я знаю, — перебил его де ля Рош.
— Я все знаю и знаю кто виноват в гибели. Отпусти Анри и можешь убираться к своим англичанам.
— Ты врешь! — взвизгнул де Морнье. Было видно, что он смертельно напуган.
— Ты нарочно так говоришь! Я отпущу его, и ты меня убьешь! Не выйдет!
— А если ты его не отпустишь, то я тебя убью.
— Наташа сделала шаг вперед.
— Отпусти его, пожалуйста. Просьба прозвучала с такой изысканной вежливостью, что ей позавидовал бы любой придворный Версаля.
— Стой на месте или он умрет, — де Морнье попятился.
— Стой!
— Хочешь, я расскажу тебе, как я тебя буду убивать? — вопрос прозвучал с прежней вежливостью и таким тоном, как будто она действительно интересовалась его мнением.? Хочешь, я расскажу, что будет с тобой, если ты его не отпустишь? Тебе подрежут сухожилия и заживо сдерут кожу. Тебе будет больно. Очень больно. Ты будешь кричать, потом охрипнешь. Потом тебя будут обливать кипящим маслом, и твое мясо начнет отставать от костей. Тебе захочется кричать еще, но из своей глотки ты не сможешь уже выдавить ни звука…
— Замолчи!!! — закричал де Морнье полным ужаса голосом. Тот изыскано вежливый, чуть скучающий голос, которым Наташа произносила свой монолог, произвел сильное впечатление на окружающих. Даже де ля Рош с Ловкачом невольно поежились от ее рассказа, а де Морнье вообще потерял голову от страха. Наташа посмотрела ему прямо в глаза, и ее жесткий взгляд оказался последней каплей. Он не выдержал и отвернулся, его захват ослаб, а той рукой, в которой де Морнье держал нож, он попытался заткнуть себе уши.
— Анри! Беги! — крикнула Наташа. Тот встрепенулся и рванулся вперед. Де Морнье тоже быстро пришел в себя и попытался ухватить его левой рукой за воротник. Наташа рванулась вперед и для отвлечения метнула без замаха нож. Отлично сбалансированный диверсионный нож перевернулся в воздухе, и его остро заточенное острие из спецстали ударило в закованное кольчугой плечо де Морнье. По своей остроте не уступающее лезвию оно пробило кольчугу и вонзилось в мышцы… Де Морнье закричал и рванулся вперед в последней попытке захватить свою единственную надежду на с спасение, но дорогу ему преградила сверкающая стальная полоса. Увеличивая скорость вращения меча, девочка оттеснила его от Анри и продолжила теснить его к стене. Клинок в ее руке превратился в сплошной сверкающий круг. Не в силах отвести от взгляда от смертоносного круга, де Морнье пятился до тех пор, пока спиной не уперся в стену.
— Не надо, — прошептал он еле слышно. Все произошло настолько быстро, что никто не успел ничего понять. Ловкач, Рауль, Антуан, де ля Рош и солдаты сначала с удивлением смотрели на то, как Сирано медленно, шаг за шагом приближался к де Морнье, рассказывая по дороге о разных способах казни. Потом события раскрутились с небывалой быстротой, и вот де Морнье уже прижат спиной к стене, а Анри в безопасности. Из всех, только Миша понимал рискованный замысел своей подруги и ужасно переживал, мучаясь собственным бессилием ей помочь.