— Скажите, какой сейчас год?
— Все увиденное имело только одно логическое объяснение.
Оно было совершенно невероятным, но объясняло все факты и отвечало на все вопросы. Задавая вопрос, Миша страшился ответа и одновременно ждал его с нетерпение. Желал, наконец, во всем разобраться и боялся подтверждения своей смутной догадки.
— Вы спрашиваете, какой сейчас год? — удивился барон.
— Именно это я и спрашиваю.
— Сейчас 1347 год от Рождества Христова. Миша почувствовал, как подгибаются его колени. Чтобы не упасть он прислонился к косяку. Противная слабость окутала все его тело и мысли. Одно дело подозревать правду и совсем другое услышать подтверждение своих догадок. Почему-то он ни на секунду не усомнился в правдивости барона и был уверен, что он говорит правду. Усилием воли ему удалось взять себя в руки. Ответ объяснял все необычное, что произошло с путешественниками за последние несколько часов. «Если все это правда, — лихорадочно размышлял Миша, — то значит мы попали к началу Столетней войны, точнее война уже идет двадцать три года. Да, веселенькое время. Необходимо быть очень осторожным, меня вполне могут принять за шпиона, а с ними разговор всегда был коротким. Вот ведь влипли». За размышлениями мальчик даже не заметил, как очутился внутри каюты. По сравнению со всем остальным кораблем она была очень чистой. Из мебели в ней была кровать стол с двумя стульями и огромный сундук в углу.
— Может, теперь вы объясните к чему такая таинственность? И представьтесь, я не привык разговаривать не зная имени собеседника, тем более, что мое вы уже знаете. «Хороший вопрос. Интересно, что со мной сделает этот сэр Генри, если ответ его не удовлетворит? В любом случае надо что-то говорить. Перефразируя известную фразу: молчание смерти подобно. Я же хорошо знаю историю и недавно читал про Столетнюю войну». Какая-то мысль мелькнула в связи с этим чтением, но задумываться над ней было некогда, и Миша пока отложил ее. «Это может помочь мне. Теперь необходимо представиться». Зная о нравах царящих в Европе XIV века, мальчик не сомневался, захоти того барон он немедленно отправиться кормить рыб. «Значит надо представиться таким человеком, которого нельзя просто так убить. Кто в это время пользовался авторитетом? Аристократия. Следовательно, необходимо назваться дворянином, с любым другим барон даже разговаривать не будет». Признав путешествие в прошлое свершившимся фактом, Миша, как ни странно, успокоился. Он представил себе, что все это игра и, подойдя с такой стороны, стал сочинять наиболее правдоподобную историю. Это помогло окончательно взять себя в руки. «Сейчас самое главное навешать барону побольше лапши на уши и, пока он будет разбираться, убежать. Называясь дворянином я и не совру, мои предки имели дворянство, но здесь необходимо быть кем-то больше, чем простым дворянином. Кем? Совершенно определенно иностранцем и иностранцем из какой-нибудь дальней страны. Тогда меньше вероятность быть пойманным на лжи. Поэтому Священная Римская империя не подходит, она имеет слишком тесные связи как с Английским, так и с Французским двором. Но почему бы не сказать правду? Не всю, конечно, но, как известно, правда — лучшая политика». Пауза затягивалась, необходимо было говорить. Миша, набравшись смелости и наглости, начал врать:
— Барон, находясь при дворе Эдуарда и готовясь к отплытию в эти места…, — осторожно начал мальчик.
— Вы были при дворе нашего доблестного короля? Миша на мгновенье усомнился, об одном и том же человеке они говорят. Насколько он помнил из истории Эдуард был отчаянным пьяницей и к концу жизни спился окончательно. Назвать его доблестным можно было с очень большой натяжкой. Но потом сообразил, что барон просто не мог сказать иначе.
— Вашего короля, — поправил мальчик.
— При всем моем сожалении, я не подданный короля Эдуарда. Так вот, будучи при дворе, я слышал о вас как о человеке, на которого можно положиться.
Так вот, будучи при дворе, я слышал о вас как о человеке, на которого можно положиться. «Лесть никогда не бывает излишней».
— От кого конкретно? — подозрительно спросил сэр Генри. «Но она бывает не к месту. И как выкручиваться теперь? От кого я мог о нем слышать?» Миша скрестил пальцы.
— От Джона Чендоса.
— Насколько мальчик помнил Джон Чендос был лучшим полководцем Англии и личным другом «Черного принца», первым кавалером ордена «Подвязки», учрежденного принцем.
— Вы разговаривали с милордом? — слова Миши явно произвели впечатление на барона.
— Очень недолго и только по поводу моей миссии, — поспешно ответил юный капитан.
— Но, я надеюсь, вы сохраните в тайне то, что я хочу вам сказать?
— Я крайне заинтригован. Ручаюсь сохранить вашу тайну. Миша уже успел продумать свое поведение. Главное было ошеломить барона потоком фактов и не дать ему времени на размышление.
— Барон, я сын посланника Великого князя Московского Иоанна II, который недавно прибыл к Английскому двору, — вряд ли барон слишком много мог знать о Москве и, следовательно, не мог поймать его на лжи. Миша же историю России, по вполне понятной причине, знал лучше, чем историю Франции или Англии. К тому же эта версия объясняла не совсем правильное для этого времени английское произношение.