— Ура! — закричали те, кто поддерживал Севку.
— Он его и разогнуть обещал, — не сдавалась другая сторона.
— Смотри, — Сева снова взял прут. Сначала у него все получалось хорошо, но когда прут оказался почти прямым он, вдруг, стал крутиться в руках и Севке никак не удавалось твердо ухватить его.
— Он его выпрямил, — заявил Славка.
— Нет, на глаз видно, что прут кривой, значит, проиграл, — заспорили с ним.
— Что, не получается? — подошел к спорщикам Иван Павлович — учитель физкультуру мишиного училища.
— Ну-ка дай. Отобрав у Севы прут, он, на глаз, оценил его кривизну и одним резким движением распрямил.
— Ломать не строить, а гнуть прутья не разгибать, — возвратил прут Иван Павлович.- Слабый ты еще, Морозов, для таких упражнений. Ну ничего, на занятиях я тобой персонально займусь. Ты и не такие прутики будешь гнуть. Вокруг засмеялись.
— Эх ты, не мог постоять за честь училища, — попенял Севки Витька.
— Может курсант Марычев желает поддержать честь училища? — услышал слова Витьки учитель.
— Я не спорил, — уклонился Витька.
— Значит, я тобой вместе с Морозовым займусь.
— А что я такого сделал? — удивился Витька.
— Ты? Ничего. Но я подумал, что в будущем ты вместо Морозова хочешь стоять за честь группы.
— Иван Павлович, — с достоинством возразил Витька.
— Если я заключаю пари, значит, я уверен в победе. Не имею привычки спорить в случае неуверенности в благополучном исходе. Говоря, что Морозов не сумел постоять за честь группы, я имел в виду, что он заключил пари, в исходе которого не был уверен, а вовсе не это глупое сгибание и разгибание прута, который ему ровным счетом ничего не сделал. Витька поспешил удалиться, оставив за собой последнее слово.
— Вот ведь хитрец,- то ли ругая, то ли хваля, сказал вслед Марычеву Иван Павлович.
Проводы юных мореплавателей затянулись до вечера. Расходиться стали только в шесть часов, а к восьми кроме Миши, Наташи, их родителей, Кононова, Ложинова и Денисова с охраной никого не осталось. Денисов подошел к ребятам.
— Ну как, путешественники, готовы к покорению морей и океанов?
— Всегда готовы, Дмитрий Иванович, — по пионерски ответил Миша. Главком повернулся к Наташе.
— Кто бы мог подумать, что девушка станет одним из членов экипажа. Выходит, я не зря разрешил тебе попытаться поступить в училище? Наташа неопределенно пожала плечами.
— Я лучшая среди курсантов своего возраста.
— Знаю. Я вот в Москве расскажу о тебе тем, кто был против твоего зачисления. Вот полюбуюсь на них. Ладно, ребята, мне пора, да и вам необходимо отдохнуть. Завтра мы с вами еще встретимся. Адмирал удалился.
— Думаю, этот день вам надолго запомнится, — подошел к путешественникам Кононов вместе с Ложиновым.
— На всю жизнь, — искренне пообещал Миша.
— Прямо так и на всю жизнь? — рассмеялся Ложинов.
— Думаю, впечатления от путешествия затмят этот день.
— Ладно, ребята, идите домой. Завтра у вас трудный день и вам стоит отдохнуть. К тому же ваши родители, наверное, хотят побыть с вами наедине до отплытия и попрощаться, — предложил Кононов. Людмила Егоровна искренне поддержала Владимира Михайловича. Впрочем, никто и не спорил. Последнюю ночь перед отплытием ребята хотели провести вместе с родными, поэтому они быстро попрощались и расстались до утра. Завтра начиналось их первое самостоятельное путешествие.
На следующий день Миша с Наташей встретились только в двенадцатом часу и до часа занимались последней проверкой необходимых в путешествии вещей. В половине второго они вместе с инструктором вывели яхту из закрытого дока и направились в сторону Петербурга, где должны были состояться торжественные проводы.
— Ходют тут всякие, ходют. Совсем покою нету. И хто это придумал малолеткам корабль доверить? Перевернуца, обязательно перевернуца, — с этим мрачным пророчеством старик-сторож, наблюдавший за отплытием яхты, вернулся допивать свой остывающий чай, от которого его оторвали путешественники. «Диана» под всеми парусами приближалась к месту своей новой и недолгой стоянки.
«Диана» под всеми парусами приближалась к месту своей новой и недолгой стоянки. Миша, решивший немного полихачить, на полном ходу мчался к порту, и лишь у самого пирса сделал поворот, паруса тяжело опали, яхта мягко коснулась причала.
— За подобные фокусы кадет Касатонов получает выговор, — объявил инструктор и уже улыбаясь, добавил, — Молодец, хорошо пришвартовался.
— Спасибо, Аркадий Геннадьевич, — ничуть не расстроился полученным выговором Миша, этот выговор был из тех, который стоил многих похвал. На пришвартовавшуюся яхту поднялись Ложинов и Кононов.
— Как, путешественники, готовы? — спросил Владимир Михайлович.
— Готовы.
— Ну тогда быстро переодевайтесь и на выход, — поторопил Ложинов.
— Борис Петрович, но ведь до отплытия еще два часа? — удивилась Наташа.
— До отплытия два, а до начала церемонии час, — объяснил Кононов.
— Ой, про церемонию я совсем забыл, — схватился за голову Миша.
— Я тоже, — смущенно призналась Наташа.
— Вот дают, — рассмеялся Борис Петрович.
— Совсем о торжественной церемонии забыли — между прочим организованной в их честь.
— Думаю, у них все мысли были предстоящим путешествием заняты. Где уж там о каких-то мероприятиях помнить, — с улыбкой ответил Владимир Михайлович. Совсем сконфуженные ребята отправились по своим каютам. Через десять минут они появились одетые в полную парадную форму курсантов кадетского училища. Вместе с Ложиновым и Кононовым они поднялись на причал. Народу было еще мало, но родители курсантов были уже здесь. Друзьям удалось разглядеть их несколько в стороне от начавших собираться людей. Миша и Наташа помахали им. Неожиданно включился спрятанный где-то динамик, по всему причалу заиграла музыка. Миша прислушался, но динамик был еще не настроен и поэтому ничего не удалось разобрать. С каждой минутой площадь перед пристанью все больше заполнялась народом, поэтому ребята поспешили поскорее протиснуться к родителям.