— Эй, чего сидите? -заглянул в комнату бытового обслуживания Выхухоль. -Заболтались? Мирон зовёт.
Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Околица 7 часов 15 минут 16 августа 2007 г.
Капитан Мирон был, несомненно, из тех самых, из настоящих. Улыбчивый, невысокий, стриженый наголо, в идеально пригнанном обмундировании образца пятидесятых и видавшем виды танкистском комбинезоне поверх него, он производил впечатление рыси, сейчас сытой и довольной, а через долю секунды готовой к смертельной схватке. И, похоже, хищная кошка уже выходила победительницей не из одного десятка таких схваток. На левом нагрудном кармане комбинезона краснела нашивка, свидетельствующая о тяжёлом ранении и три жёлтых полоски — значки лёгких ран.
— Значится так, — дружелюбно сказал он «курортникам», -будь моя воля, наладил бы вас в обратный путь: «Кру-гом! Шагом марш!». Но майор Гром приказал довести в целости-сохранности всю компанию до семафора, а приказы командира не обсуждаются. Семафор — метка для проводников на железной дороге. Это уже территория красновцев и потому там возможно всякое. Мы с тамошними сектантами особо не ругаемся, но на жизнь смотрим под совершенно другим углом. Во всяком случае, Матушке-Зоне не молимся. Не только аномалии или мутанты встретятся по дороге, но еще и красновские патрули, а у тех полным-полно всяких религиозных жучков в мозгах. Кто их там разберёт, какое видение-откровение их озарило.
Кто их там разберёт, какое видение-откровение их озарило. По этой веской причине, а ещё потому, что никто из вас в тех местах не бродил, буду вести колонну, а вы — ведомые. И никак иначе. Все распоряжения ведущего выполняются ведомыми до самого семафора беспрекословно. Ну, а дальше… Вы останетесь одни, действуйте по обстановке и дай вам боже вернуться. Во что я, честно говоря, не верю… Зачем к антенне-то наладились да ещё такой толпой?
Молчание.
— Ага… ну, это и впрямь, не моё дело.
Хирург в изумлении уставился на Старика.
— Вот так-так! Антенна? -вопросил он. -Ну-у, знаешь ли… Суицидальные наклонности, клинический случай. Но всё равно, если жив останешься, приходи в депо. Приглашение остаётся в силе.
— Двигаем. -приказал Мирон. Караван направился к выходу.
Выхухоль
Неплохо они живут тут, сильно живут, я бы сказал. Устроились с умом. Даже тяжелые бревенчатые ворота соорудили. Мост подвесной к ним перекинули через ров. Два танка врыли по обе стороны ворот. Я на мосту оглянулся, помахал Кресту и Мохнатому. Они ответно вскинули руки. Парни чувствуют себя не в своей тарелке: мы уходим, а они остаются. Хотя, в чём им себя обвинять? Всё в норме. Я вот, к примеру, тоже толком не знаю, зачем пошёл со Стариком и где встретится то, что заставит меня остановиться. И если бы только… Да возьмите хотя бы Редьку: бросил ухоженную ферму, тоже подался черт-те куда. Забыл, что от добра добра не ищут? Не-е, мужики, что ни говорите, а от всей этой затеи отчетливо несёт какой-то чертовщиной. Хотя и говорят, что умопомешательство не заразно, но, похоже, мы что-то от Старика подцепили, когда он вернулся после лукьяновских приключений лысым, беззубым и с неуёмным сумасшедшим блеском в вечно прищуренных глазах.
Мирон приказал всем включить «ищейки». Правильно, одобряю, аномалий тут полно, американский детектор пропускает три из пяти, но об остальных сорока процентах всё-таки сообщает писком. Потом капитан вытащил две изогнутых уголком алюминиевых спирали, зажал в кулаках. Они тут же завертелись. И опять — молодец! Простенько и эффективно. Рамочки, конечно, могут обжечь ладони, но укажут на кое-какие ловушки. Ну, и о самом надёжном средстве обнаружения опасностей — камешках — не забыл, вон, полные карманы набиты.
За сорок минут мы преодолели триста метров до древнего деревянного моста через Норку. Трудно было представить, что в спокойной речной воде живут рыба или лягушки, да, что там — хотя бы кувшинки растут. Мирон предостерег: осторожно, тут скользко и во многих местах доски прогнили. Но ничего, перебрались. Когда замыкающий уже был на той стороне, в казавшейся безжизненной воде громко хлюпнуло, показалась огромная чешуйчатая башка, распахнула усеянную острейшими зубами пасть размером с чемодан и снова скрылась.
— Чем же такая тварюга питается? -поразился Бобёр.
— Бобрами. -мгновенно и совершенно серьёзно ответил Ушастый.
— Ящерица-выродок? -спросил Тихоня. -Дракон?
— Возможно. -сказал Старик. -Но не забывай об Усть-Хамском зоопарке. Вполне могло уцелеть что-то экзотическое и впоследствии мутировать.
Болото. Сырая, но вполне проходимая грунтовая дорога рассекающая его. Утрамбованная пятьдесят лет назад, а сейчас покрытая плотной и короткой синеватого цвета широколистой травой земля напоминает поролоновую губку, щедро пропитанную водой. И если бы не трава, можно было бы заметить, как следы сапог быстро заполняются влагой. Там, где участки болота чуть посуше, растут камыш и жёсткие тёмные кустики, напоминающие карликовые берёзки.
С их корявых веток свисают диковинные зелёные перепутанные космы — должно быть, какой-то переродившийся до неузнаваемости мох. А там, где стоит вода, она непривычного изумрудного цвета, словно с добавкой железного купороса, и притом как будто подсвечена снизу. Цвет, конечно, красивый, но, вероятно, именно поэтому вода кажется мёртвой, так что желания заполнить ей фляги не возникает. Ряски и тины в болотной воде, кстати, тоже не видно. Вода стоит совершенно неподвижно, только время от времени из глубины на поверхность вырываются пузыри воздуха — то большие, будто под водой перевернули пустую кастрюлю, погружённую вверх дном, то россыпь мелких, словно из проколотого мяча.
Хоботяра