Ага, успокоили друг друга. Двигались четверть часа осторожненько так, чтоб под конструкциями этими больше не оказаться. И бред, ну бред полный: то одному, то другому чего-то привидится, так сразу давай очередями в пол- магазина хлестать по пустому месту. А Лопуху с Коромыслом вообще не повезло. Один шёл по гладкому полу, вдруг в яму с вонючей грязью по колено провалился, другому дверь на пружине со всего маху по заднице заехала. Ну, тут все вообще рассвирепели — ясно ж ведь, что монстрятина какая-то развлекается! Замерли, дожидаемся, кто появится, пальцы на спусковых крючках затекают. Ждём-ждём…
А монстрюга, летучая была, что ли… Пока мы внизу сплочённым коллективом дурака валяли, сидела себе тихонько на потолке и веселилась, стерва! Дошло это до нас поздно, да и то почти случайно. Тварь эта расшатала ещё пару железяк, чуть не полкрыши прямо на нас и навернулось. Все в синяках, кровоподтёках, чудом не полегли! Эх, как тут Носорог услышал шебуршание наверху, так, не раздумывая, и дал очередь. Полезнейший, скажу вам, рефлекс! Мы тоже, ясно, подскочили, да как жахнули из всех стволов. Ну, визгу же было, когда её достали! Монстрятина с такими воплями сверху сиганула, что уши закладывало. Ну, тут уж мы душеньки отвели: кто прикладом бил, кто просто ногами прохаживался. Гладиатор, так тот нож достал, чтоб ей побольнее потроха вывалить… Носорог, понятно, всех с трудом, но угомонил, а то вообще от гадины одно повидло бы осталось.
— Ах! Как романтично! -жеманно прокурлыкал Ушастый.
Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Южнее Лебедевки 12 часов 13 августа 2007 г.
К северу от Лебедевки находится, как убеждены многие, самый гиблый участок Зоны: болота, дачное товарищество «Сибиряк» и уроевские пустоши. Там не бывал, кажется, никто, да особенно к этому и не стремятся.
Легенды «курорта» гласят, что в семидесятые годы некоторые фермеры хотели разведать «Сибиряк» на предмет удачно мутировавших растений, которые можно перенести и выращивать в Черново. Но надежды на ценные источники пищевого сырья, на обилие и разнообразие растительных форм пришлось оставить. Раз на раз не приходится: совершенно одинаковые овощи в «Сибиряке» могут быть то абсолютно безвредными и даже необычайно вкусными, то ядовитыми. Во втором случае гарантировано пищевое отравление, либо (что куда хуже!) временное умопомешательство. Съевшему токсичный, плод начинают мерещиться дичайшие вещи, причём пострадавший становится опасен для окружающих.
Для животных-эндогенов с их врождённым чутьём отличить опасную зелень от съедобной или даже целебной — не проблема, а вот фермерам пришлось отказаться от затеи поживиться за счёт бывшего садоводства.
«Штук», судя по всему, там тоже не много, зато чудищами и зверьём округа нафарширована под завязку. Почти доказано, что именно там и происходят загадочные процессы, в результате которых нечаянно угодившие туда люди превращаются в умопомрачительных монстров. «Кузница кадров» Зоны, цитируя товарища Сталина… Садоводство «Сибиряк» сейчас представляет собой непроходимые заросли одичавших яблонь, вишен, смородины — идеальная кормовая база для травоядных. А они — прекрасная кормовая база для хищников. Кроме всего, для гнездовий и лежбищ монстров и животных не найти лучше мест, чем полуразрушенные дачные домики. В общем, еще те местечки!
Поэтому экспедиция повернула и, от греха подальше, обходила Лебедевку с юга.
На очередной двадцатиминутной остановке Старик порезал на ароматные ломтики и раздал сало, подаренное Баклажаном. Неторопливо жуя, Хоботяра говорил:
— Вот тот самый кирпичный завод, о каком Крест толковал. «Заря» называется. Всё точно, маленький, да мрачный, ребята, заводик. Сколько новичков там полегло — просто слов нет. Тут порой кажется, что обстановка сама собой меняется. Вроде бы час назад тут валялись гнилые доски, а теперь пусто, либо вода течет из старой канализации. А порой кажется, будто забор сам собой подступил ближе. Вот, вроде бы, ты проложил дорожку, прошёл удачно, а дорожка замкнулась сама на себя, либо увела от нужного места, вместо того чтобы привести к нему. А еще метки и вешки твои остаются на месте, пока на них смотришь, но, стоит отвернуться, так сразу исчезают. И кровососы, гады, там оседают, а ночами выползают. А они, как известно, становятся сильнее, когда крови напьются. Но, говорят, что-то важное на этом заводе припрятано, что-то просто жизненно необходимое… Не помню, кто рассказывал, будто сунулись из туда фанатики из Красного, да так все и сгинули. Только вопли и стоны целый день слышались. Нечего ходить туда, пусть они там все сгниют, кровососы эти проклятые.
— Пусть сгниют. -согласился Тихоня. -Мы — мимо, с опаской.
Обогнули гигантскую яблоню-мутанта, крона которой кишела пернатыми, вышли к идеально сохранившейся церквушке. Тихоня хихикнул в нос, заметив, как Водила украдкой перекрестился на купол.
В глиняном карьере семья кабанов, утробно хрюкая, копошилась над ворохом подозрительного тряпья.
— Много мяса. -с сожалением сказал Стиляга. -Эх, Пельмень не видит…