Он снова вспомнил, как сидел на кухне и Виктор вышел, чтобы отнести паспорта в гостиную. И этот звук… «А ведь он тогда рисковал, — понял Андрей. — Сильно рисковал. Стоило мне выглянуть из кухни, и я увидел бы, как закрывается дверь в эту комнату. Однако он пошел на этот риск. Почему? Наверное, потому, что знал — я не выгляну. С моей точки это было бы бестактно. У хозяина есть тайник, и подглядывать, где он находится, нечестно. Поскольку хозяин мой друг. Да, Виктор меня знал довольно-таки хорошо. А ни один человек, обладая какими-то знаниями, не может удержаться от того, чтобы хоть немного, да воспользоваться ими. В каких же моментах Виктор пользовался тем, что хорошо меня знал? Должно быть, часто…» Эта мысль почему-то не вызвала у него никакого чувства обиды. Это была простая, холодная констатация факта. Теперь, когда Виктор мертв, обижаться не было никакого смысла. Андрей повернулся к комоду. Почему-то в первую очередь его интересовал именно он, а не письменный стол. Может быть, потому, что комод был старинным, а Андрей всегда как-то неосознанно любил старые вещи, оставшиеся еще от тех времен. С точки зрения того времени, когда они создавались, эти вещи, вероятно, были образцами дизайна, чем-то доведенным до совершенства. То время и тот мир безвозвратно ушли. Вещи остались. Именно поэтому они так притягательны. Потому что, разглядывая их, чувствуешь заложенное в них совершенство, но принимаешь его не умом, а как бы душою. Умом нельзя, поскольку ты принадлежишь уже к другому времени и к другой культуре. Он провел рукой по гладкой поверхности комода. Как ни странно, но пыли на нем было совсем немного. В верхнем ящике лежали скатанный тонкий матрас и постельные принадлежности. Если задвинуть стул под стол, то можно, расстелив этот матрас на полу, спокойно поспать, отсидеться, хоть и несколько суток. То есть в квартире мог кто-то жить, а в этой потайной комнате можно было прятаться и выходить из нее лишь тогда, когда хозяев не было дома. Вполне мило. А как же в этом убежище со свежим воздухом? Андрей поднял голову. Под потолком шел ряд отверстий. Очевидно, они выходили в спальню и были как-то снаружи замаскированы. Так, с воздухом тоже порядок. Он обследовал другие ящики комода. Они были набиты какими-то дореволюционными книжками. Между прочим, среди них ему попалось несколько томиков Буссенара, еще Сойкинского издания. Отложив их в сторону, он закрыл комод и перешел к письменному столу. Первое, что он увидел, это лежавший на столе паспорт. Убедившись, что это именно тот, который он искал, Андрей удовлетворенно улыбнулся. Видимо, у Виктора не было времени, и он просто бросил его на стол. Кстати, насчет стола… Он выдвинул его ящик и обнаружил в нем пистолет с глушителем. Вот то, что ему было нужно! Здесь же лежала наплечная кобура. Отвинтив глушитель, Андрей сунул его в карман. Пригодится. Быстро скинув куртку, он надел кобуру и пристроил в нее пистолет. Несколько раз проверив, как он вынимается, Наумов быстро убедился, что сделать это легко. Ну, вот и ладушки. — Вооружен и очень опасен, — с довольным смешком пробормотал Наумов и надел куртку. Великолепно, все складывалось просто великолепно. Собственно, теперь можно было и уходить. Однако еще оставались негативы, которые нужно было во что бы то ни стало найти. Стол был небольшой и поэтому однотумбовый. Андрей слегка отодвинул стул и, наклонившись, открыл тумбу. Первое, что он извлек из нее, была толстая кипа порнографических журналов. Судя по тому, как пожелтела бумага, они относились еще к шестидесятым — семидесятым годам. Да, тогда, это достать в Москве было трудно, но можно. Правда, стоило это довольно приличных денег. Сейчас — копейки. Хотя, может быть, нашлись бы и любители старины. Он положил кипу журналов на пол и стал осматривать тумбу дальше. А лежало там несколько рулончиков негативов, которые он тут же сунул в карман. Разбираться, на каком из них находится его физиономия, было некогда. Это он сделает потом.
Это он сделает потом. Какие-то старые и тоже пожелтевшие документы. Андрей наклонился еще больше и пошарил в самой глубине тумбы. Улов его был совсем уж неожидан, хотя где-то в глубине души он его ожидал. Двадцать пачек стодолларовых купюр. В каждой пачке по сто бумажек. Стало быть, здесь двести тысяч американских долларов. Много это или мало? Он подкинул одну из них на ладони. Большинство граждан этой страны такой суммы никогда не держали в руках и никогда держать не будут. Что же с ними делать? Оставить милиционерам? Насколько он знал, прямых наследников у Виктора не было. А если и были, то милиция побывает здесь первой. Милиционеры, конечно же, тщательно обыщут квартиру и наверняка обнаружат эту потайную комнату. Допустить, чтобы эти деньги достались им? Ну уж нет. Он сходил в комнату и принес сумку. Уложив в нее доллары, он кинул сверху книги Буссенара и фальшивый паспорт. Потом он еще пошарил в тумбе. Ему попался какой-то мусор, несколько сломанных игрушек, сделанная из патрона военной поры зажигалка… Рука его коснулась задней стенки тумбы. Все, больше ничего в ней не было. Пора, пора было уходить. Он нашел все, что искал, и даже больше. Дальше задерживаться в этой квартире значило подвергать себя ненужному риску. Андрей закинул сумку на плечо. Ему очень хотелось прихватить с собой и помповушку, но он понимал, что человек, идущий по Москве с такой игрушкой в руках, может вызвать некоторое недоумение. Нет, должны же эти милиционеры найти хоть что-то… Так пусть найдут помповушку и еще… стопу порнографии. Для отчета. Он вышел из потайной комнаты и толкнул шкаф. Тот легко вернулся на место. Вот так. А теперь — на выход. Погасив в квартире свет, Андрей открыл ее дверь и шагнул в коридор. Тотчас же в затылок ему уткнулось что-то холодное, и противный голос произнес: — Что-то ты долго. Мы уже даже заждались…