Угомонились они уже под утро. Таким образом, Андрею удалось поспать всего часа два, не больше. Да и то этот сон был не крепким, поскольку он все время ждал, что вот-вот откроются двери купе и в него полезут либо мальчики Дипломата, либо, что более вероятно, милиционеры.
Таким образом, Андрею удалось поспать всего часа два, не больше. Да и то этот сон был не крепким, поскольку он все время ждал, что вот-вот откроются двери купе и в него полезут либо мальчики Дипломата, либо, что более вероятно, милиционеры.
К счастью, обошлось.
Почувствовав, что глаза его слипаются, Андрей аккуратно загнул уголок страницы, положил книжку под подушку и почти моментально заснул…
Он проснулся в полной, как ему показалось, абсолютно мертвой тишине и лежал несколько секунд, пытаясь понять, где находится и почему так тихо.
За окном медленно, но неотвратимо умирал день. В комнате было почти темно. С Андреем что-то происходило, вернее говоря, уже произошло.
Что именно?
Он провел ладонью по лицу и вдруг понял, что оно мокрое. Слезы? Да, во сне он плакал. Почему? Что приснилось ему там, в этом нереальном мире, в который любой человек уходит каждую ночь?
Он не знал этого, потому что дверь уже захлопнулась, потому что он вернулся в реальный мир и связь с тем, что жило у него глубоко в подсознании, разрушилась. А память…память, как обычно, сыграла с ним одну из тех штук, которые проделывает почти каждое утро, заставляя людей забывать, что с ними было там, за пеленой сна, ограждая их от чего-то, убирая воспоминание об очередном путешествии в мир темноты, из которого они явились и в который обязательно уйдут.
Может быть, это было нужно? Может быть, не будь этого милосердного свойства памяти, человечеству грозило бы всеобщее безумие?
Он услышал, как за окном загудела машина, и это словно прорвало висевшую вокруг завесу тишины. Гудок машины потонул в разноголосице уличного шума, за стеной заплакал ребенок, кто-то прошел по коридору, тяжело ступая и радостно хихикая.
Все, пора.
Он прошел в ванную комнату и сполоснул холодной водой лицо. Потом он долго тер его полотенцем, словно стараясь избавиться от каких-то невидимых следов, оставленных на нем этой ночью.
Вернувшись в номер, он понял, что чувствует себя гораздо лучше, закурил сигарету и вдруг страшно обозлился.
«Разнюнился, как баба, — сказал он себе. — А тебе нужно действовать. И именно сегодня, через пару часов. Нет, ты сначала сделай все, что решил сделать, и лишь потом, вернувшись к себе на Урал, сиди и тоскуй хоть до потери пульса. Сейчас тосковать и сомневаться некогда. Сейчас нужно действовать, да так, чтобы кое у кого глаза на лоб вылезли».
Прежде всего надо было что-то съесть. И подготовиться.
Он сходил в ресторан при гостинице и плотно пообедал. Кормили, в общем-то, неплохо, но все же…
«Нет, с домашней пищей всю эту ресторанную кормежку не сравнишь, — решил он, покончив с громадной, словно чебурек, котлетой и запив ее апельсиновым соком. — Здорово, вкусно, много. Но все же что-то не то… Словно бы — синтетика. Словно бы все это сделано не из мяса, а из синтетики, из поролона, что ли?»
Вернувшись в номер, он вытащил пистолет и, разобрав его, тщательно почистил, протирая детали салфетками из стоявшего на журнальном столике пластмассового стаканчика. Патронов в обойме осталось всего два.
Это было скверно. Два выстрела, и он без оружия.
«Ничего, — успокоил он себя. — У Виктора на квартире наверняка что-то есть. Там я и пополню свой арсенал. Если, конечно, меня к этой квартире подпустят. Может быть, ребята Мамы попытаются перехватить меня еще в подъезде… Тогда придется стрелять».
Он собрал пистолет, вогнал в рукоятку обойму и быстро дослал патрон в патронник.
«Вот так. Чтобы без всяких проволочек, — успокоил он себя. — Стрелять, скорее всего, придется через карман куртки».
Это он умел, это ему приходилось делать.
Наумов выглянул в окно. Там, на улице, было уже совершенно темно. Стало быть, пора выходить.
Он надел куртку, сунул пистолет в карман и, выйдя из номера, запер дверь. Ключ от номера сдавать он не собирался. Пусть дежурная думает, что он где-то здесь, может быть, в ресторане, может быть, в комнате компьютерных игр.
Дежурная на него даже не взглянула, целиком погрузившись в мир «Санта-Барбары».
«Вот и хорошо, вот и правильно», — подумал Андрей, спускаясь в лифте.
Рядом с ним стояли три низкорослых японца и о чем-то чирикали по-своему. Судя по их строгим черным костюмам, они приехали в Москву представителями от какой-то фирмы. Очевидно, завязывать экономические отношения.
На улице Андрей отошел от гостиницы метров на двести и почти сразу же поймал частника. Они немного поторговались и все же договорились о цене. Адреса Виктора Андрей частнику не сказал, назвал лишь улицу, решив высадиться из машины за квартал от нужного дома.
Прием был, сто раз описанный в детективных и шпионских романах, но все равно действенный. Пройдясь к дому пешком, он попытается засечь, ведется ли за ним слежка. Если слежка есть, то при удаче он мог определить, кто именно ею занимается. Это могли быть как органы, так и мальчики Мамы.
«Вот забавно будет, — подумал Андрей, — если окажется, что за квартирой Виктора следят и те, и другие».