Оба прекрасно понимали, что неприятности продолжаются. Теперь от их поведения не зависело почти ничего. Главное уже случилось. Представитель власти обратил на них внимание и счел достаточно безобидными, чтобы попытаться взять в оборот. Единственный способ выйти из этой ситуации без потерь было быстро и эффективно доказать мильтону, что тот глубоко ошибается. Смирение в таком случае рассматривается как слабость, а излишняя агрессивность — как глупость, качество, тоже требующее наказания.
Наконец милиционер почувствовал, что ситуация требует действий. Чем дольше он будет стоять перед этими парнями, тем более глупо он будет выглядеть.
— Ну вы, фраера, — сказал он, делая свирепое лицо, — встать!
Если бы Виктор с Андреем встали, то они признались бы в своей слабости. Если бы они послали милиционера подальше, то расписались бы в своей глупости. Самым лучшим поступком было встать, дать этому зарвавшемуся дуболому в морду и пуститься наутек.
Они не смогли… Их разобрал совершенно идиотский и поэтому необоримый смех. Они хохотали как никогда, валясь на кожаные подушки дивана, колотя себя по бокам и просто изнемогая от чудовищного, просто гомерического хохота.
И это было самое худшее, что они могли сделать. Потому что рядовой милиционер такого простить не мог. Будь перед ними кто-нибудь постарше званием, это было бы самым лучшим выходом.
Будь перед ними кто-нибудь постарше званием, это было бы самым лучшим выходом. Только не рядовой. Рядовому милиционеру юмор по уставу не положен.
Мучительно побагровев, милиционер спросил:
— Что, не поняли, значит?
— Ага! — сквозь хохот выдохнул Андрей, буквально катаясь по дивану.
И тогда милиционер решился. Он шагнул вперед, и его дубинка пошла на замах. Судя по всему, первый удар должен был прийтись по голове Андрею. И ничто этот удар остановить не могло…
В эту секунду Андрей и Виктор, как по команде, прекратили смеяться. Дело принимало совсем уж паршивый оборот.
И тут из-за спины милиционера послышался голос:
— Стоять!
Но дубинка уже шла вниз и сдерживать удар милиционер не собирался. На счастье, Андрей, мгновенно среагировав, убрал из-под удара голову. Резиновая палка опустилась на спинку дивана, и обтягивающая ее кожа с сухим треском лопнула.
Милиционер выдохнул воздух и снова замахнулся. Но тут из-за его спины еще более повелительно послышалось:
— Стоять, кому говорю!
Очнувшись, милиционер обернулся. За ним стоял старший лейтенант Хлынов. Лицо у него было совершенно спокойное, словно бы перед ним ничего особенного не происходило.
— Что это вы себе позволяете? — отчеканил он. — Почему избиваем?
— Они… это… — замялся было милиционер, но тут же нашелся: — Они в драке участвовали…
— Врешь, — сказал Хлынов. — Те, кто участвовал в драке, сейчас еще в зале. Кстати, как и ваши товарищи. Вы вообще что сюда приехали делать? Избивать случайно попавшихся в фойе людей или ликвидировать хулиганство?
— А это… они первые стали смеяться. Сидят и оскорбляют словами. Вот я и решил их… слегка демократизатором…
— Врет, — сказал Андрей. — Не трогали мы его.
— А вас я попросил бы помолчать, — резко оборвал его Хлынов.
Снова повернувшись к милиционеру, старший лейтенант некоторое время с большой неприязнью разглядывал его, потом махнул рукой:
— Идите, сержант, выполняйте ту задачу, ради которой вы сюда приехали.
Милиционер бросил на Андрея с Виктором злобный взгляд и, круто развернувшись, двинулся в сторону ресторана, шум в котором постепенно стихал.
Хлынов засунул руки в карманы и, задумчиво рассматривая друзей, сказал:
— Что же мне с вами делать, голубчики?
Андрей слегка улыбнулся:
— А ничего. Зачем с нами нужно что-то делать?
Хлынов задумался.
— Не нравитесь вы мне. Очень не нравитесь, — наконец изрек он. — Почему, не могу сказать, но факт остается фактом. Уехали бы вы завтра, что ли? А то ведь я еще подумаю-подумаю да запру вас в «аквариум». Потом начну выяснять, кто вы такие да зачем конкретно приехали… Сделаю запросы, сниму отпечатки пальцев…
Он сделал паузу, видимо, ожидая, как на эти слова отреагируют Андрей с Виктором. Те молчали, Хлынов покачался с носков на пятки и наконец сказал:
— Вот что, ребятушки. Я подозреваю, вы мальчики довольно крутые. Если я вами займусь всерьез, это потребует массу усилий, кучу потраченного времени и, вполне возможно, кончится для меня некоторыми неприятностями. Для вас, конечно, это кончится гораздо хуже. Но дело в том, что у меня как раз сейчас времени на вас нет.
Но дело в том, что у меня как раз сейчас времени на вас нет. Есть дела и поважнее. Если вы меня сильно достанете, то свободное время появится. Смею вас уверить. Поэтому…
Он снова покачался с носков на пятки и продолжил:
— Поэтому… мотали бы вы из города… Прямо завтра. Утречком съедете из гостиницы и прямиком на поезд. А может, и на самолет. Никак не понимаю вашей нелюбви к этому виду передвижения… Короче, если завтра к вечеру я вас обнаружу в гостинице — пеняйте на себя. Поняли? — Как не понять, — ответил Виктор. — Ну вот и хорошо. Приятно, когда умные люди понимают друг друга, — проговорил старший лейтенант. — И из холла советую уйти. Сейчас начнут вытаскивать из ресторана драчунов. Могут прихватить и вас. Доказывайте потом, что вас там не было, что вы не участвовали… Тем более что костяшки пальцев у вас обоих ободраны. Конечно, можно сказать, что дрались вы не сейчас. Так ведь это еще надо доказать. Доходит? — Доходит. Виктор встал и хлопнул Андрея по плечу. — И в самом деле, что-то мы засиделись. Пошли, что ли? — Пошли. Андрей тоже встал, и два друга проследовали к лифту. Когда его двери закрылись и стали зажигаться одна за другой обозначающие этажи кнопки, Андрей сказал: — У меня такое ощущение, что этот милиционер про нас что-то знает. — Вестимо, — ответил Виктор. — Причем не что-то, а очень многое. Наверняка он знает, кто мы и зачем приехали в этот город. А уж то, что это мы покосили налетчиков на шоссе, — и к бабушке не ходи. — С чего ты так решил? — В номере все объясню. Они поднялись на свой этаж и получили у дежурной ключ от номера. Оказавшись в нем, Виктор включил старенький обшарпанный телевизор и отрегулировал его громкость так, чтобы он не сильно мешал разговаривать, но и не давал подслушать их разговор. Это было нелишне. Стены в гостинице и в самом деле были словно из фанеры. — Итак?.. — спросил Андрей. Виктор уселся в кресло и задумчиво побарабанил по его подлокотнику. — Давай хорошенько обдумаем все, что нам говорил этот шустрый старший лейтенант. — Во-первых, получается, он знает, что бандитов покосили именно мы. Для этого не нужно быть семи пядей во лбу. Достаточно взять хорошенько за жабры таксистов. Значит, все-таки тот, который нас подвозил из аэропорта — заговорил. Это вполне возможно. — Согласен. Но если он заговорил, то у Хлынова на руках есть свидетель. В таком случае, почему он нас не пытается взять? — спросил Андрей. — Свидетель на руках, сами мы — вот они, бери хоть сейчас. Причем мы не местные, а стало быть, за нас никто не вступится. Несложная операция, и он получает повышение, благодарность начальства, опять же, уменьшение головной боли. Я боюсь, что уже сейчас местная милиция поставлена на уши, пытаясь обнаружить тех, кто убил этих троих. Он же, наш знакомый старший лейтенант, молчит, словно могила, и только грозит нам пальчиком. Странно как-то. — Вот и мне это кажется странным. — Виктор вытащил из кармана пачку сигарет, положил ее на столик, но закуривать не стал. — Может быть, он посчитал, что взять нас будет не так-то легко, и караулит удобный момент, когда мы расслабимся? — Чушь, — Андрей покачал головой. — С каких это пор подобные соображения стали останавливать хоть одного из наших милиционеров, каким бы честным и умным он ни был? Нет, тут что-то другое. Они задумались. Минут через пять Виктор тряхнул головой и сказал: — Ну, тогда остается единственное объяснение. Правда, оно выглядит несколько фантастично, но тем не менее, именно оно связывает все воедино. — Какое? — Оно… Погоди. Послушай, похоже, нам придется все хорошенько обмозговать. Я вот подумал… Может быть, выпьем пивка? — Неплохая мысль. — Тогда я сейчас. Виктор вышел из номера. Андрей вытащил пистолет и спрятал его под подушку своей кровати.