Слишком водка у вас гадостная. — Водка, она всегда горькая, — сообщил Мишка, берясь за бутылку. — А вот как выпьешь… глядишь, и еще охота. Правда ведь? Он подмигнул Андрею и хотел было ему все же налить, но тот прикрыл стаканчик ладонью и покачал головой. — Нет, не буду. — Ну, хозяин — барин, — Мишка убрал бутылку. — Однако, чем мы будем заниматься? Пить ты не пьешь, а вдвоем этим делом нам заниматься тоже не хочется. Может быть, в картишки сыграем? — А чего бы и не сыграть? — снова хохотнул Юрка, ловко доставая из кармана новенькую колоду карт. — Есть одна игра, мне ее знакомый не так давно показывал… бура называется. Завлекательная, ужас! Правда, она на деньги, ну да ничего, мы по маленькой. Андрею стало скучно. Юрка уже ловко тасовал карты, а Мишка, вытащив из кармана кучку пожульканых тысячных бумажек, демонстративно положил ее на стол. — Эх, начинаем, — азартно воскликнул Юрка и протянул Андрею карту. — Держи! — Нет, — отказался тот. — Не буду. — Это как? — удивился Юрка. — А так, — пожал плечами Андрей. — Не буду — и все. Не люблю я в карты играть. — Да ладно, чего там, давай, по маленькой, — засуетился Мишка. — Если хочешь, можно и без денег. Просто, на интерес. — Нет, ребята, — сказал Андрей. — Юность у меня была бурная, и я поклялся карты в руки не брать. Все, пора было эту игру кончать, пока она не зашла слишком далеко. — А зря, — тяжело, с угрозой сказал Юрка. — Как это понимать? Водку, значит, ты с нами хряпаешь, а вот в карты, получается, брезгуешь? Нехорошо это, ой, не хорошо. Рука Мишки словно был случайно легла на перочинный нож, которым он минут десять назад резал колбасу, да так и оставил на столе. Нож был с пластмассовой рукояткой и острым длинным лезвием. «Ого, да они меня принимают совсем уж за лоха, — подумал Андрей». Это было очень плохо. Это означало, что он слегка переиграл и теперь, чтобы выпутаться из ситуации, слов будет мало. Придется действовать. — Ну так как? — поинтересовался Юрка, протягивая карту. Никакого дружелюбия в его голосе уже не было: звучал он неприязненно, и слышалась в нем скрытая угроза. — Будешь играть? — Нет, не буду, — ответил Андрей, откидываясь назад, на спинку сиденья. Дальнейшее произошло очень быстро. Прихватив нож, Мишка уже привстал, намереваясь пересесть на сиденье рядом с Андреем, но тут тот резко нагнулся вперед. Схватив правой рукой руку Юрки, Андрей ловко взял ее на излом, а левой хлестко ударил Мишку в живот. Нос выронил нож и согнулся в три погибели. Не отпуская руки Юрки, продолжая ее выворачивать, так, что тот от неожиданности и боли тихо заскулил, Андрей поймал Мишку за рубашку и швырнул обратно на сиденье, с которого тот было встал. — Ты чего? Драться, что ли? — ошарашено пробормотал Юрка. — Руку, руку пусти. — Тихо, ты, падаль — прошипел Андрей. — Сидеть, я кому сказал, а то еще добавлю. — Да мы сидим, сидим, — простонал Юрка. — Руку-то отпусти… — Ладно уж… — Андрей отпустил его и выпрямился. — Ну, мужик, ты за это заплатишь… — поднял голову все еще сидевший в полусогнутом состоянии Мишка. — Ну, я тебя… — Молчать, — приказал ему Андрей. Но тот не унимался. — Ах ты… да я же тебя. Андрей врезал ему левой рукой по носу. Голова Мишки с глухим стуком ударилась о стенку купе. — Еще хочешь? — совершенно спокойно спросил Андрей. — Нет, — пробормотал тот, зажимая рукой нос. — Что ж ты, падла, сразу не сказал, что играть не будешь? — Разве не сказал? — почти весело спросил Андрей. — Так и не сказал? — Ладно, мужик, давай больше не будем, — предложил, видимо, более сообразительный Юрка. — Пошумели — и хватит. Давайте водочки дернем… нам еще ехать… — Вот тут ты не угадал, — сказал Андрей.
— Не пить, не ехать дальше мы не будем. Даю вам десять минут, чтобы вы освободили купе. Вон, соседнее свободно. Мотайте туда. Понятно? — Уж куда понятнее… — усмехнулся Юрка. — Только не прав ты, ой, не прав. А уйти мы уйдем, и не в соседнее купе, а в другой вагон. Там у нас кореша едут. Так что ты поглядывай, как бы ночью к тебе визитеры не пришли. — Ну, этим вы меня не испугаете, — усмехнулся Андрей. — Пусть приходят. Как придут, так и уйдут. Не советовал бы я вам, ребятки, со мной связываться. Большой урон понести можете. Мишка шмыгнул носом, вытер рукавом кровь и махнул рукой. — Завязывай, — сказал он товарищу. — Ошиблись мы. Похоже, птица ты серьезная, и связываться с тобой — себе дороже. По какому делу работаешь? — А вот это уже не ваша забота, — сказал Андрей. — Проваливайте, пока я терпение не потерял. — И в самом деле… пора нам, — сказал Мишка. — Давай, забираем вещички и — ходу. Там, в соседнем вагоне, я видел, один в купе какой-то лох едет… — Ладно, не буду мешать. У вас осталось пять минут, — сказал Андрей и вышел в коридор. Там он быстро огляделся. Похоже, на стычку в его купе никто не обратил внимания. И это было хорошо. Он постоял возле поручней, глядя на проносившийся за окном деревья, холмы, телеграфные столбы. Минут через пять из купе вышел Юрка и потопал к проводнице. Еще через пару минут он вернулся. Видимо, переговоры с проводницей закончились успешно, потому что они с Мишкой забрали свои вещи и двинулись по направлению к тамбуру. Миновав Андрея, который рассматривал их с нескрываемой насмешкой, Мишка все же обернулся и пробормотал: — Только ты, не больно-то радуйся. Чаще смотри под ноги. А то споткнешься… — Ладно, вали, вали, — беззлобно сказал Андрей. Они ушли. — Все это было бы довольно весело, — пробормотал Андрей. — Не будь так грустно… «А не испить ли мне кофейку? — подумал он. — В самом деле?..» Сказано — сделано. Он отправился к купе проводников и, заглянув в него, весело спросил у Томы, читавшей книгу Чейза: — Девушка, а девушка, не напоите ли чайком скучающего мужчину? Та оторвалась от книги, несколько секунд, все еще находясь среди героев детектива, непонимающе смотрела на него, потом кокетливо улыбнулась: — Конечно, отчего же не напоить? А ты и вправду скучаешь? — Честное слово! — Андрей театральным жестом приложил руку к сердцу. — Ну-ну, — засмеялась она. — Тебе как, с сахаром? — Мне послаще, — томно протянул Андрей. — Я послаще люблю. — Все вы любите послаще, — беззлобно пробормотала Тома, доставая из шкафчика стакан в алюминиевом подстаканнике. Достав вслед за ним пакетик растворимого чая и банку с сахаром, она поинтересовалась: — А эти, двое, что в купе с тобой ехали, почему так быстро сорвались? Или ты им как сосед не понравился? — Откуда я знаю? Дела у них какие-то, — пожал плечами Андрей. — Ну и жизнь пошла. У всех дела какие-то, дела… — Можно подумать, у тебя их нет, — хихикнула проводница и проскользнула к титану, на секунду прижавшись к Андрею, да так, что он ощутил тяжесть ее выдающейся груди. — Вот истинный крест, совершенно никаких, — дурашливо перекрестился Андрей. — Я — птица вольная. Где хочу, там и трещу крыльями. Сейчас вот здесь, завтра — где-нибудь в другом месте. Это называется — свобода. — Уж будто, — хмыкнула она, наливая в стакан кипяток из титана. — Кем ты хоть работаешь-то? — А угадай! — предложил Андрей. — Вы, проводницы, должны разбираться в людях, как никто другой. — Не знаю, — ответила она. — Просто не знаю. Глаза у тебя странные. Вот ты вроде смеешься и шутишь, а взгляд у тебя цепкий, внимательный. Все видишь, все замечаешь. Не милиционером работаешь, случайно? — Упаси боже, — Андрей осторожно, чтобы не расплескать чай, принял у нее из рук подстаканник.