Янычары заметили творящуюся на стенах суету и от души развеселились. Они привыкли к такой реакции обреченных в Греции и Сербии, Венгрии и Молдавии, Чехии и Силезии, Австрии и Хорватии. Когда осажденные смотрели со стен на устанавливаемые на недоступном для них расстоянии бомбарды, они все понимали — но сделать ничего не могли.
Сделав наклонную яму со склоном, чуть более коротким, нежели длина ствола, пушкари принялись разгружать бомбарды. Тяжеленные — по два десятка пудов каждая, они поддавались только общим усилиям сразу многих людей, да и то нередко вырывались из рук, ломая ноги и дробя ступни. Но на этот раз, хвала Аллаху, великому и всемогущему, обошлось. Каждый ствол был уложен в шаге друг от друга, уперт казенником в отвесный склон ямы, направлен в сторону русской крепости и подбит по сторонам деревянными клинышками, чтобы не катался. Теперь оставалось только навести бомбарды на цель, но прежде чем заняться этим кропотливым делом, потратившие уже почти полдня янычары решили хорошенько припугнуть русских, и забили ядра во все десять пушек. А затем поднесли факела к запальным отверстиям.
Берег Оскола содрогнулся от оглушительного грохота — горсть чугунных шариков каждый весом в пуд чиркнули в воздухе по направлению к усадьбе — один врезался в тын, легко срезав сразу два толстых кола и убив стоявшего за ними воина — только руки разметались, одно проскользнуло выше и попало куда-то во двор, три вошли в стены, и остальные пять взрыли траву перед крепостью, не долетев до цели.
В ответ из усадьбы полетели стрелы — но тамошним стрелкам не хватало сил, чтобы добросить вестницу смерти до янычар.
Девлет-Гирей, Менги-нукер и Кароки-мурза наблюдали за всем этим сидя на ковре вокруг медного округлого чайника с длинным тонким носиком.
Точнее, кофейника, поскольку в небольшие пиалы они наливали себе именно кофе.
— Когда же ты собираешься оживлять глиняных людей, Менги-нукер? — поинтересовался наместник, наблюдая за скачкой очередного лихого воина, мчащегося в опасной близости от русских стен.
— Сейчас, сейчас пойду, — огрызнулся Тирц. — Два голема, это две пиалы крови. Думаете приятно, когда потом на ноги встать не можешь, и несколько дней круги перед глазами плавают?
— Я прикажу специально для тебя сварить самого жирного барашка, — пообещал Гирей-бей. — И слить его кровь в большую чашу, чтобы ты мог выпить ее для поддержки сил.
— Интересно, — поднялся на ноги физик, — почему у вас все едят баранину, но никто не делает шашлыки?
— Что не делают? — не понял бей, и Тирц подтверждающе кивнул:
— Вот именно, что ничего. Ладно, ведьма уже там… Пойду.
После его ухода мурза снова наполнил чашки горячим ароматным напитком, выпил пиалу воды и задумчиво посмотрел в сторону крепости:
— Не повоевать ли и мне, коли я сюда добрался? Давно я уже не испытывал своих сил в настоящем бою.
— Зачем, уважаемый Кароки-мурза? — забеспокоился Девлет-Гирей. — У нас сорок тысяч простых нукеров под рукой собралось. Зачем самому делать то, что с радостью совершат для вас безродные степняки?
— Нет, Девлет, — с покровительственной улыбкой покачал головой мурза. — Очень многого они не смогут сделать вместо меня, даже если очень захотят. Эй, десятник, — подозвал он охраняющего покой правителей нукера. — Пойди ко мне в шатер и принеси лук и колчан, что висят на дальней от входа стене.
Когда воин вернулся и протянул саадак — полный набор из колчана со стрелами, налуча и чехла, Кароки-мурза кивнул, забрал у него оружие, после чего самолично вынул лук и благоговейно его поцеловал. Выбрав стрелу, он наложил ее на тетиву и с кряхтением поднялся на колено:
— Ты посмотри на них, Девлет. Они спокойно глазеют из-за частокола, никак не веря, что карающая рука Аллаха сможет достать их на таком расстоянии. Теперь посмотри, и скажи, кто из них кажется тебе самым глупым и нечестивым?
— Кто? — Гирей-бей заинтересованно осмотрел тянущийся по верху стены частокол, за которым маячили русские ратники. — А вон тот, рыжий, что вовсе без всякого шлема или шапки бродит?
— Хорошо, — глубоко вдохнул Кароки-мурза, задержал дыхание, поднял лук, на мгновение замер. Потом, крякнув от натуги, слитным движением выпрямил левую руку, одновременно правой натягивая тетиву и почти сразу выстрелил.
Рыжий мальчишка, дернув головой, начал падать набок. Из левого глаза его выросла стрела.
— А теперь тот, что над ним, к нам спиной стоит.
— Хорошо, — тихо пропел Кароки-мурза, накладывая новую стрелу.
Щелкнула по браслету отпущенная тетива, еле заметный штрих чиркнул в просвет между верхом частокола и навесом, и отец мальчишки, удивленно охнув, упал на своего сына со стрелой между лопаток.
— Вот так, — опустившись на подушки, мурза отложил лук и сделал пару глотков кофе. — Совсем остыл. Нужно подогреть кофейник. Так вот, Девлет. Война с язычниками похожа на охоту на глупых голубей. Они много хлопают крыльями и иногда норовят уклюнуть, но все равно не способны отбиться от быстрого кречета. Как крыльями не хлопай, а все равно будешь схвачен и отнесен в гнездо… Гумер, прикажи, чтобы нам сварили еще кофе!