— Да, если мы сами хотим убраться отсюда в целости.
— Точно.
Неожиданно Хэнд сел на песок. Обхватив руками колени, он вновь принялся разглядывать горизонт. В своем безупречно сшитом черном костюме и белоснежной рубашке с торчащими углами воротника Хэнд выглядел комично, словно фигура с абсурдистской картины художника школы Миллспорта.
В своем безупречно сшитом черном костюме и белоснежной рубашке с торчащими углами воротника Хэнд выглядел комично, словно фигура с абсурдистской картины художника школы Миллспорта. Наконец он задумчиво произнес:
— Лейтенант, скажите вот что: если придется ограничиться небольшой командой, сколько людей нам понадобится? Какова минимально возможная цифра?
Немного поразмыслив, я ответил:
— В предположении, что персонал квалифицированный, хорошо подготовлен и не похож на обычный планктон… Скажем, шесть. Пять, если пилотировать будет Шнайдер.
— Да, он не производит впечатления человека, который свалит в сторону, не получив своей доли.
— Не производит.
— Вы говорили о подготовке… Есть ли какие?то особые требования?
— Думаю, нет. Разве что горное дело: нам нужны взрывники. Скала выглядит очень прочной. Хорошо бы найти пару человек с пилотскими навыками. Мало ли что случится со Шнайдером.
Хэнд повернул голову:
— Есть сомнения на его счет?
Я невозмутимо пожал плечами:
— Это опасная планета. Кто знает, что будет с нами?
— Пожалуй, никто.
Хэнд посмотрел вдаль — туда, где на горизонте маячило серое пятно, обозначавшее неизвестную пока участь Заубервилля.
— Я так понимаю, вы собираетесь вербовать людей сами?
— Не обязательно. Можете взять руль в свои руки. Но я настаиваю на своем присутствии и на праве отклонять любых кандидатов. А есть ли источник для вербовки полудюжины спецов? Ну, я имею в виду — по?тихому, чтобы не поднять волну?
Какой?то момент казалось, что Хэнд меня не расслышал, словно тело и душа его окончательно слились с горизонтом. Потом он чуть пошевелился. В углах рта появилась усмешка, и он проворчал:
— В наше?то трудное время… Разве это проблема — найти солдат, не желающих пропасть за просто так.
— Приятно слышать.
Он снова взглянул в мою сторону с той же усмешкой по углам рта:
— Ковач, это вас цепляет?
— Цепляет? Разве я мог бы выйти в лейтенанты «Клина»?
— Не знаю, — Хэнд отвернулся, снова уставившись в горизонт. — Вы полны сюрпризов. Насколько я знаю, Посланники хорошо обучены адаптивному камуфляжу.
Так. Прошло всего два дня с момента нашей встречи в аукционном зале, а Хэнд уже проник в базу данных «Клина», получив о моем прошлом то, что было лишь у Кареры. И теперь он позволил мне это знать. Я присел на голубой песок рядом с Хэндом и выбрал свою точку на горизонте:
— Я больше не Посланник.
Хэнд уже не смотрел в мою сторону:
— Да. Понятно. Вы не Посланник и не офицер «Клина» Кареры. Склонность к отказу от групповых принципов перешла в хроническую форму.
— Такой склонности нет.
— А?а… Вижу, вижу, в вас говорит выходец с Харлана. «Зло, присущее любому скоплению людей…» Разве не так говорила Квел?
— Хэнд, я вовсе не член партии.
— Разумеется, вы не квеллист, — казалось, Хэнд был весьма доволен собой. — Мир необходимым образом представляет собой группы людей. Скажите, Ковач, вы меня ненавидите?
— Пока нет.
— Правда? Вы меня просто удивляете.
— Ладно, я же полон сюрпризов.
— И что, не испытываете никаких сильных чувств после того инцидента с Дэном и его группой?
Я снова пожал плечами:
— Дэна и других вынесло на меня помимо их воли.
— Но послал их я.
Я глубоко вздохнул:
— Что же делать, если вам не хватило воображения? Послушайте, Хэнд. Я знал, что в «Мандрагоре» должны принять это решение.
Я знал, что в «Мандрагоре» должны принять это решение. Так работает любая из подобных структур. Наше послание было вызовом, и оставалось прийти, взяв нас теплыми. Действительно, нам следовало быть осторожнее, избрав путь не столь рискованный. У нас не было времени. Мы получили естественный ответ. Ненавидеть кого бы то ни было — все равно что ненавидеть руку боксера, наносившую удар. К тому же я ушел от этого удара. И нет причин ненавидеть руку корпорации.
— То есть вы ненавидите «Мандрагору»?
Я отрицательно качнул головой:
— Хэнд, во мне не так много энергии, чтобы ненавидеть целые корпорации. И с чего начать? Как говорила Квел: «Открой больное сердце корпорации, и что посыплется изнутри?»
— Люди.
— Правильно. Люди. Люди — вот причина. Люди и идиотские гребаные группировки. Покажите мне человека, в одиночку принявшего решение меня убить — я достану его и переплавлю его стек на пули. Покажите группу, и я положу всех, если смогу. Но не стоит ждать от меня абстрактной ненависти, не направленной ни на кого.
— Как трезво вы рассуждаете.
— Ваше правительство может назвать это антиобщественной пропагандой и бросить меня в лагерь.
Хэнд состроил брезгливую гримасу:
— Это не мое правительство. Мы нянчимся с клоунами, пока войска не успокоят Кемпа.
— К чему церемонии? Неужели нельзя заняться Кемпом непосредственно? — я не мог видеть, но почувствовал, как глаза Хэнда забегали из стороны в сторону. На подготовку тщательно отшлифованного ответа у него ушло несколько секунд. Наконец он произнес: