На контакт идти не хотелось. Разговор оказался бы слишком тяжелым, учитывая мое плачевное состояние. Сказав себе, что необходимости в таком разговоре может вообще не возникнуть, я посвятил время иным, более насущным делам с Респинеджи.
Вскоре с делами было покончено.
Следующим утром меня разбудили прибывшие воздухом специалисты из Лэндфолла, посадившие свою посудину с изрядной небрежностью. На самочувствие давило похмелье средней тяжести — от коктейля из виски, замешенного на особо качественных антирадиационных и болеутоляющих препаратах, купленных на черном рынке. Двое прибывших были молодыми, гладкими и наверняка преуспевшими в своем деле. Мое появление они восприняли с раздражением.
Под взглядом Респинеджи мы обменялись нелицеприятными фразами, но я совершенно очевидным образом утратил способность наводить ужас. Их манера поведения говорила сама за себя: «Что делает здесь этот фраер в мобкостюме? «В итоге я сдался и проводил обоих на корабль.
У входного люка нас поджидала Вонгсават, стоявшая с весьма серьезным видом, скрестив на груди руки. Едва заметив пилота, специалисты умерили гонор.
— Все это здорово, — сказала Вонгсават, глядя, как я пытаюсь вскарабкаться по трапу. — Но отчего ты не поговоришь с Таней? По?моему, у нее есть что сказать.
— Кому, мне?
Пилот нетерпеливо дернула плечами.
— Кому?нибудь. Похоже, собеседником выбран ты. Со мной она не разговаривает.
— Она еще в комнате?
— Вышла, — Вонгсават махнула рукой в сторону центральной части Раскопа?27.
— Иди туда. А я присмотрю за этими двумя.
Я нашел Вордени полчаса спустя. Стоя на одной из улиц верхнего уровня, археолог вглядывалась в фасад противоположного здания. На фасаде виднелся небольшой фрагмент марсианской архитектуры, превосходно отреставрированный и встроенный варку. Поверх техноглифа шла сделанная чьей?то недрогнувшей рукой надпись из иллюминия: «Фильтрационная рекультивация».
Над аркой лежала набросанная механизмами земля, валы которой словно щупальца простирались по высушенной солнцем поверхности. Вблизи этих линий маячили еще две закутанные фигуры.
С моим приближением Вордени обернулась. Ее мрачное лицо явно отражало бушевавшие внутри противоречивые мысли.
— Ты за мной следил?
— Сам того не желая, — солгал я. — Хорошо выспалась?
Она отрицательно качнула головой:
— Все еще слышу крик Сутъяди.
— Да… — Молчание явно затягивалось, и я кивнул в сторону арки. — Хочешь попасть внутрь?
— Ты спятил, мать твою? Нет. Просто остановилась, чтобы…
Она бессильно махнула рукой в сторону закрашенного техноглифа.
Я внимательно изучил изображение.
— Что, инструкция к сверхсветовому двигателю?
Таня почти засмеялась:
— Нет.
Вытянув руку, она пробежала по одному из техноглифов, не касаясь пальцами.
— Это статья для обучения. Нечто среднее между стихотворением и инструкцией для юношей. Часть — уравнения, возможно, касающиеся подъема или переноски тяжестей. По сути, все это граффити. Здесь говорится… — Остановившись, она снова покачала головой. — Нет, это невозможно перевести. Но здесь речь… м?м… речь о надеждах. Скажем так: разъяснение о сути отношений с вечностью, начиная с мечты о полете — до того момента, когда можно использовать свои крылья. И о том, что предстоит большой путь — прежде чем удастся летать в густонаселенных пространствах.
— Ты меня дурачишь. Неужели так и написано?
— Да, так. И это увязано с кое?какими уравнениями. — Таня отвернулась к техноглифам. — Они хорошо ориентировались в сложных проблемах. В марсианской психологии вообще нет деления по проблематике. Такого, что соответствовало бы нашим представлениям.
По?моему, демонстрация собственных знаний совершенно вымотала нашего археолога. Она как?то сникла.
— Я собиралась в начало раскопа. Там есть кафе, на которое показывал Респинеджи. Не уверена, выдержит ли мой желудок, но…
— Что же, я с тобой.
Она взглянула на мой мобилизируюший костюм — не слишком выделявшийся под одеждой, полученной у распорядителя раскопок.
— Кажется, мне следовало запастись таким же.
— Едва ли в оставшееся время он принесет реальную пользу.
Мы медленно двинулись вверх по склону.
— Как ты думаешь, все получится? — вдруг спросила Таня.
— Что именно? Сделка по продаже самого крупного за последние пятьсот лет археологического открытия по бросовой цене? За деньги, сопоставимые со стоимостью виртуального хранилища или одного коммерческого старта? Сама?то представляешь масштаб?
— По?моему, Респинеджи — продажный торгаш, и не стоит доверять ему больше, чем тому же Хэнду.
— Таня, — мягко сказал я. — Вовсе не Хэнд сдал нас Карере. Респинеджи совершает сделку века и знает это. Здесь он вполне надежен, можешь мне поверить.
— Ладно. Ты у нас Посланник.
Кафе выглядело так же, каким запомнилось в прошлый раз. Заброшенное место с потертой мебелью, расставленной под громоздившимися наверху конструкциями раскопа. Над головой слабо мерцала объемная картинка меню, а на экране музыкального автомата почти беззвучно разевала рот вездесущая Лапиния.
Над головой слабо мерцала объемная картинка меню, а на экране музыкального автомата почти беззвучно разевала рот вездесущая Лапиния. Звук был предусмотрительно выведен на минимум. Вокруг стояли разнообразные марсианские редкости. На мой взгляд, совершенно случайная коллекция.
Мы оказались единственными посетителями.