Сквозь растопыренные пальцы я смотрю на пламя.
— Ты ждешь меня, Семетайр?
— Да неужели. Чего я хочу? Сам знаешь, чего я хочу.
Сбросив одеяло, он величественно встает во весь рост. Фигура Семетайра куда выше той, что я помню. Потрепанное пальто хорошо сидит. Он надевает цилиндр, небрежно сбивая на затылок.
— От тебя нужно то же, что от всех.
— А что это?
Киваю в сторону того, что распято на кресте прямо за ним.
— Это?
По?моему, Семетайр выбит из колеи. Такое я вижу впервые. Мне кажется, он немного смущен.
— Ну?у… Скажем, это альтернатива. Возможная альтернатива. Хотя не думаю, что ты захочешь…
Смотрю на неясные очертания того, что висит на конструкции, как вдруг оно оказывается хорошо различимым сквозь ветер, и морось, и радиоактивные осадки.
Это я сам.
Закрепленная на кресте сеткой, мертвенно?серого цвета плоть вдавлена в проволоку. На жесткой конструкции тело обвисло, и голова тоже бессильно опущена вниз. Над лицом поработали чайки. Глазницы пусты, а щеки уже превратились в лохмотья. На лбу белыми пятнами зияет кость.
Там, должно быть, холодно, отстранение думаю я.
— Я тебя предупреждал. — В его голосе появляются знакомые насмешливые ноты. И нетерпение. — Это альтернатива. Полагаю, ты согласишься: здесь, у огня, намного лучше. И здесь еще кое?что.
Раскрыв заскорузлую ладонь, он показывает лежащий на ней стек. К. металлу пристала свежая кровь, плоть и кусочки кости. Взявшись рукой за шею, я обнаруживаю грубой формы отверстие. В дыру под основанием черепа с ужасающей легкостью входят мои пальцы. Я чувствую скользкое и упругое вещество своего мозга.
— Видишь? — говорит Семетайр почти сочувственно. Я вынимаю пальцы из раны.
— Семетайр, где ты достал это?
— О?о, найти нетрудно. Особенно на Санкции IV.
— А Крюиксхэнк? Она у тебя? — спрашиваю я с неожиданным приливом надежды. Он слегка запинается. Потом кивает сам себе.
— Ну разумеется, когда?нибудь наверняка… Когда?нибудь.
Повторение звучит фальшиво. Будто попытка меня убедить. Надежда умирает и тает.
— Значит, потом, — говорю я, еще раз протягивая руки к пламени. Ветер бьет мне в спину.
— О чем ты?
Звучащий после этих слов смех кажется не менее натянутым. Я едва улыбаюсь. Старая боль, но теперь она странным образом успокаивает.
— Я ухожу. Мне нечего здесь делать.
— Уходишь?
Голос становится угрожающим. Он держит стек большим и указательным пальцами, и в отсвете пламени металлическая поверхность становится красной.
— Тебе некуда идти, мой ручной волчонок. Останешься здесь. Есть вопросы, и их нужно решить.
На сей раз смеюсь я.
— Убирайся из моей головы, Семетайр!
— Ты. Останешься. Здесь.
Сквозь пламя его рука тянется ко мне.
В моей руке появляется «Калашников». Автомат тяжелый, магазин полон. Ладно, тебе ли не знать. Говорю:
— Короче, я передам Хэнду твой привет.
Говорю:
— Короче, я передам Хэнду твой привет.
Он разрастается и нависает, сверкая глазами. Навожу ствол.
— Тебя предупреждали, Семетайр.
Стреляю чуть ниже краев цилиндра. Три выстрела, очередью.
Его отбрасывает на песок, прочь от костра. Падает в трех метрах. Стараюсь убедиться, что Семетайр больше не встанет, и вижу, что тела нет.
В костре замечаю стек. Чистая металлическая поверхность хорошо видна среди обугленного дерева: Поднимаю стек, держа его большим и указательным пальцами, как Семетайр.
Немного закоптился, но это нормально.
Убираю на место «Калашников» и прячу моментально заледеневшие руки в карманах. Выпрямившись, смотрю вокруг.
Очень холодно. Но где?то есть выход с этого гребаного пляжа.
Часть пятая
РАЗДЕЛЕННЫЕ ПРИБЫЛИ
Обращайся к фактам. Затем действуй, опираясь на факты. Это единственная известная мне мантра. Единственная доктрина, которую могу предложить. И она труднее, чем кажется. Могу поклясться: люди занимаются нем угодно, игнорируя очевидное. Не верь, не проси и не покупайся на мертвую риторику или догматы прошлых веков. Не позволяй им войти в подсознание, или систему твоих взглядов, или твои долбаные ощущения от… От всего, чего угодно. ОБРАЩАЙСЯ К ФАКТАМ. Затем действуй.
Квеллкрист Фальконер, речь перед наступлением на Миллспорт
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Ночное небо пронзительно ясное. Некоторое время я тупо смотрел, изучая небо и красноватое сияние, странно фрагментированное, то появлявшееся, то исчезавшее слева, на самом краю поля зрения.
Это далеко не спроста.
Красные пятна закрывали небо, и они изменялись по какой?то системе, сначала поднимаясь все выше, а затем по частям опускаясь вниз.
Как техноглифы. Как цифры.
Наконец, это явно что?то значило. Я почувствовал, как по телу прошла холодная волна. И вспомнил, что это такое.
Красное свечение было дисплеем на шлеме, располагавшемся внутри его вогнутой поверхности. Мое тело лежало в скафандре.
Это совсем не проклятое ночное небо. Я находился в открытом космосе.
Сразу навалились тяжелые воспоминания. О том, кто я и что произошло. Они пришли, сокрушая сознание. И тонкую прозрачную стену, сохранявшую мне жизнь, словно пробило микрометеоритом.
Пытаясь шевелиться, я понял, что не могу двигаться. Свободными оказались лишь кисти рук. Пальцы нащупали приложенную к спине твердую решетку — носилки или моторизованный транспортер. Решив осмотреться, я повернул голову.