— У нашего доброго спонсора есть враги в его корпоративном доме, в Лэндфолле. Враги, которые желают оставить его здесь. Нанобы — способ обеспечения этого желания. Пока план не сработал, но в Лэндфолле об этом не знают. Как только мы стартуем, они сразу поймут, в чем дело, и я сомневаюсь, что мы сумеем преодолеть незамеченными хотя бы половину параболы. Правильно, Матиас?
Хэнд кивнул.
— А как же коды «Клина»? — спросил Сутъяди. — Они разве ничего не стоят?
Послышались реплики с мест:
— Что может «Клин»…
— Это просто позывной, не более…
— Как же так, почему не…
— Заткнитесь, все.
К моему изумлению, они послушались.
— Командир «Клина» дал уникальный код, чтобы мы могли послать сообщение о чрезвычайной ситуации. Мы не информировали вас более обстоятельно, поскольку не считали нужным. — По моим губам поползла ухмылка. — В этом не было смысла. Теперь вы все знаете и думаете, что код гарантирует безопасный проход по параболе. Хэнд, не могли бы вы пролить свет на эту нехитрую уловку?
Секунду Хэнд смотрел в пол, потом откинулся назад. Его глаза твердо смотрели на слушателей. Хэнд будто прочитал нам лекцию:
— Командир «Клина» подчиняется приказам из Картеля. Кто бы ни сбросил нам подарок в виде нанобов, он должен был согласовать это с Картелем по своим каналам. Теперь мы знаем, что у него есть канал для обеспечения принятия решений. По тому же каналу к нашему недоброжелателю попадет код авторизации Исаака Кареры. Что касается подразделения «Клин» — вероятно, ему поручат нас уничтожить.
Со своего места спокойно отозвался Люк Депре:
— Ковач, ты из «Клина». Я не верю, что они могут стрелять по своим. Такого за «Клином» не водилось.
Ненароком посмотрев на Сутъяди, я заметил, что капитан явно напрягся.
— К несчастью, — заметил я, — Сутъяди разыскивают за убийство офицера из «Клина».
Наш контакт вполне можно расценивать как предательство. Все, что требуется сделать врагам Хэнда — предоставить Карере список нашей экспедиции. Я не могу ни на что повлиять.
— Неужели не умеешь блефовать?
Я знал, что Посланников уважают за это умение, и кивнул.
— Попробовать можно. Но ситуация весьма невыгодная. Учитывая, что есть путь более прямой.
По комнате пронесся шум. Депре с интересом наклонил голову:
— Что за путь?
— Единственное, что даст нам уйти отсюда в целом виде, это сброс буя или что?то в таком роде. Если на марсианском корабле будет поднят флаг «Мандрагоры» — все, ставки сделаны. Возвращаемся домой как свободные люди. Любой иной исход будут расценивать как блеф. Или если поверят, что мы действительно обнаружили нечто, приятели Хэнда сами высадятся здесь и сбросят свой буй. После нашей смерти, разумеется. Избежать такого развития можно, если мы раньше всех сообщим о своей заявке.
Это был момент настолько критический, что воздух стал плотным на ощупь. Все с надеждой смотрели на меня. С охренительной надеждой все смотрели на меня.
Нет, только не это. Опять.
— Ворота откроются через час. Мы уберем скалы ультравибраторами, пройдем на штурмовике сквозь ворота и сбросим гребаный буй. Потом уберемся домой.
Напряжение продолжало нарастать. Стоя посреди хаоса голосов, я ждал. Ждал, заранее зная, как успокаивается прибой. Волны откатываются назад. И они тоже успокоятся. Потому что увидят — это знаю я и это знает Хэнд. Они поймут: нужно откатиться назад, и это единственный выход. Для всех нас. А если найдется тот, кто этого не поймет…
Я ощутил, как задрожали ладони, а внутри зарычали волчьи гены.
Кто не поймет, кто не откатится назад, того я просто застрелю.
Для человека, специализацией которого были компьютеры, их системы и сети, Сунь обнаружила весьма неплохое знание тяжелой артиллерии. Пристреляв батарею ультравибраторов по скалам, стоявшим наверху и внизу обрыва, она заставила Амели Вонгсават подвести «Нагини» на дистанцию менее пятидесяти метров от входа в выработку. Активизировав передние отражатели для защиты от обломков, она прямой наводкой открыла огонь по скале.
Звук напоминал царапанье оголенного провода по пластику или жужжание низко летящих осенних огненных жуков. А еще — звук, с которым Таня Вордени отчищала от кости стек памяти Дэн Цзяо Юна в Лэндфолле, в чертовом отеле. В нем слышались сразу все скворчащие, кричащие и царапающие звуки, перемешанные и усиленные до умопомрачительных уровней.
Это был звук, с каким мир должен разорваться на части.
Я следил за экранами на грузовой палубе, находясь в приятной компании двух пулеметов и двух спрятанных за окошком тел. В пилотской кабине в любом случае мало места, а оставаться с экипажем мне уже не хотелось. Сев на пол, я с отсутствующим видом наблюдал происходившие со скалой изменения: скалы ужасающе реалистично меняли свой цвет и ломались, не выдерживая давления лежащих над ними пластов, затем обваливались вниз, превращаясь в облака клубящейся пыли. По обломкам туда и сюда ходили волны от ультравибраторов, разбивай то, что еще осталось целым. Я чувствовал, как внутренности отзывались тупой болью. Сунь работала на малой мощности, и от летящих обломков штурмовик защищали экраны. Тем не менее визг самих ультравибраторов и скрежет ломавшихся скал легко достигал открытых люков «Нагини», штопором ввинчиваясь в уши. Перед глазами взлетала вверх гибнущая Крюиксхэнк. Двадцать три минуты. Ультравибраторы затихли.