— Спасибо! — поблагодарил Егор, забирая бумагу.
— Яша, может быть…
— Иди, Саша, иди! Уже скоро вечер, я буду через специальную большую трубу наблюдать за вечными звездами и за чудными кометами… А ты иди, готовься к своей кровавой войне, занимайся другими делами мирскими. Разошлись наши дороги… навсегда…
Глава седьмая
Было дело — под Дерптом
Незадолго до Рождества в Москву прибыл герцог Священной Римской империи Карл Евгений фон Круи [21] — с письмом от польского короля Августа. Само то письмо и выеденного яйца не стоило: обычные льстивые и пошлые уверения в вечной дружбе и в братской любви, пожелания воинских успехов в предстоящих жарких баталиях с подлыми шведами (об обстоятельствах смерти Франца Лефорта, понятное дело, ни единого слова), а вот сам цезарский герцог царю очень даже приглянулся.
— Боевой такой дядечка, отважный! — без устали восхищался Петр. — Участвовал в пятнадцати, или даже в шестнадцати, знатных схватках и сражениях, громил и топил, предварительно загнав в глубокие реки, целые неприятельские дивизии, города брал знатные — на свою шпагу! Хочу вот на службу его пригласить. А что, боевой и опытный генерал! Нам такие зело нужны… Как ты мыслишь, Алексашка?
Егор, прекрасно понимая, что, чем больше царю возражаешь, тем он только упрямее становится, ответил весьма обтекаемо и неопределенно:
— Почему бы и нет, мин херц? Вояка-то, судя по всему, весьма дельный. Воля твоя! Только вот языком он треплет чрезмерно, и все — только о разных победах. Странно это… Неужели так и не проиграл этот речистый герцог ни единого сражения? Не, я-то когда сильно подопью, то и не такое еще поведать могу… Думаю, что обязательно надо фон Круи нашего предварительно проверить в невеликом деле. А то знаю я тебя, мин херц! Запросто можешь этому павлину разряженному доверить и всю российскую армию…
Герцог действительно был очень импозантным и даже весьма брутальным с виду мужчиной, да еще и большим модником при этом. Длинный нос, чуть скривившийся от сильного удара — тяжелым прикладом турецкого ружья (как сам фон Круи рассказывал про то), светлые длинные усы, водянистые прозрачные глаза, пышный парик — в мельчайших кудряшках, на лиловом кафтане красовались разноцветные орденские ленты, на шее — золотая цепь с алмазными звездами… Не кавалер — а картинка идеальная! А как рассказывал, сукин сын, как рассказывал! Не хочешь, а заслушаешься! И все о себе, любимом, о героизме собственном, небывалом…
«Натуральный барон Мюнхгаузен! — подозрительно высказался внутренний голос. — Я бы такому вруну — даже эскадрона драгунского не доверил бы…»
Царь, выслушав аргументы Егора, чуть нахмурился, после чего беззаботно улыбнулся и уверенно подвел под этим разговором жирную черту:
— Может, охранитель, ты и прав! Ладно, возьмем этого цезарца с собой — в зимнюю вылазку на генерала Шлиппенбаха, посмотрим его в настоящем деле…
А вот такого поворота Егор совсем не ожидал: мало того что и присутствие самого Петра — при осуществлении этой рискованной и бесшабашной операции — было крайне нежелательным, так тут еще и герцога (неизвестного — по большому счету, и совершенно непроверенного!) приходилось брать с собой… Но дальше спорить с царем он не стал: себе дороже, можно было запросто нарваться уже на серьезные и крупные неприятности. Например, Петр Алексеевич, сильно разгневавшись, мог этого сладкоголосого и хвастливого герцога назначить командовать всей предстоящей вылазкой, а мог — и на себя лично стянуть руководящее одеяло…
Фон Круи, которого, естественно, пришлось ознакомить с оперативными планами диверсии под Дерптом (вернее, на мызе Эрестфер), пришел в неописуемый восторг и зашелся (на немецком языке) в нескончаемых и нудных комплиментах:
— О, какая замечательная придумка! Дерзость и коварство — залог успехов воинских! Сами великие маршалы — Вобан и Люксамбург — были бы в восторге… Кто придумал сие? О, Александр Данилович, господин генерал-майор, сэр Александэр! Примите мои искренние уверения в бесконечном и полном уважении! У вас прекрасные задатки стать со временем — великим и славным полководцем! Я бесконечно рад нашему знакомству…
— Как считаешь, любезный герцог, не маловато ли будет для славной победы всего двух полков? — строго спросил Петр, вскользь одобрительно подмигивая Егору.
Например, Петр Алексеевич, сильно разгневавшись, мог этого сладкоголосого и хвастливого герцога назначить командовать всей предстоящей вылазкой, а мог — и на себя лично стянуть руководящее одеяло…
Фон Круи, которого, естественно, пришлось ознакомить с оперативными планами диверсии под Дерптом (вернее, на мызе Эрестфер), пришел в неописуемый восторг и зашелся (на немецком языке) в нескончаемых и нудных комплиментах:
— О, какая замечательная придумка! Дерзость и коварство — залог успехов воинских! Сами великие маршалы — Вобан и Люксамбург — были бы в восторге… Кто придумал сие? О, Александр Данилович, господин генерал-майор, сэр Александэр! Примите мои искренние уверения в бесконечном и полном уважении! У вас прекрасные задатки стать со временем — великим и славным полководцем! Я бесконечно рад нашему знакомству…