— Александр Данилович, можно задать один вопрос? — очень неуверенно и скромно спросил Прохор, тут же опомнился: — Большое спасибо вам, господин генерал-губернатор, за оказанное доверие, за высокое звание! Все исполню, не сомневайтесь! Костьми лягу… Я про житейское хотел спросить…
— Спрашивай, Проша, спрашивай.
— У меня же, господин генерал-губернатор, семья осталась под Новгородом, на отдельном хуторе.
— У меня же, господин генерал-губернатор, семья осталась под Новгородом, на отдельном хуторе. Мать, отец, братья, сестры, дядья… Эх, да не о том я! Жена-лапушка имеется у меня, детишек — пять голов…
— К чему это ты? — по-доброму усмехнулся Егор.
— Дык, Александр Данилович, если вы меня назначаете на должность коменданта крепости на короткий срок, к примеру, до зимы, то это — одно. А ежели надолго, то это уже совсем даже другое… Надолго? Тогда я жену и детей перевезу сюда, в крепости дом заложу новый — с крепким садом и огородом, банькой да пасекой.
— Смело, подполковник Погодин, перевози в Шлиссельбург свою семью! — утвердительно кивнул головой Егор. — Надумал закладывать новый дом? С ума, что ли, сошел? Бери себе любой несгоревший, что остался после шведов, перестраивай, надстраивай… Вот по этому поводу и подсуетись — незамедлительно туша крепостные пожары. Да, еще. Если все будет нормально, без всякой вороватой ерунды, то так и быть, разрешу тебе, Погодин, взять все крепостное снабжение под кошт фамильный. У тебя же, если мне память не изменяет, под Новгородом расположена серьезная мыза продовольственная: со скотным двором, свинарником, коптильней, мельницей, дельной пасекой, грибоварней… Если проявишь себя достойным, то велю Бровкину Ивану Артемовичу, чтобы он выделил тебе делянку сладкую, надежную… Чтоб по продовольственным припасам вся крепость и была бы под тобой. Но без воровства наглого! Десять копеек с рубля полновесного, не более. Проверю и перепроверю потом многократно, так тебя растак… Ухов, исчадие ада, трубку мне быстро раскури! А тебе, Фролка, — Егор пристально посмотрел на Иванова, — другое задание будет, не столь приятное. Ты назначаешься старшим по команде похоронной. Что морду кривишь? И этим наиважнейшим делом надобно кому-то заниматься… Возьмешь у генерала Апраксина батальон, который вчера так и не успел поучаствовать в деле, и — вперед. Я же сейчас трубочку выкурю и посплю немного. А часа через три-четыре займусь отправкой на Новгород обозов с ранеными да контужеными…
К вечеру от Старой Ладоги пришел новенький парусный ял, гонец передал Егору письмо от контр-адмирала Бровкина. В своем послании Алешка, уже знающий о смерти жены, просил отпустить его в полугодовой отпуск.
«Ну и на кого прикажете заменить маркиза? — запаниковал внутренний голос. — Не было печали, блин… Думай, братец мой, думай…»
Через неделю, взяв с собой только Ухова, Солева и Иванова, Егор взошел на борт «Луизы», уже вернувшейся от Кексгольма.
— К Заячьему острову правь! — велел Егор шкиперу Фролову. — Там у боярина Таничева, говорят, банька выстроена приличная. Попариться от души, помыться полноценно — первое удовольствие по воинским походам.
Баня, и на самом деле, оказалась жаркой, чудной и душевной, а вот Алексея Таничева на объекте уже не наблюдалось.
— Ногу сломал боярин, в Новгород его повезли, болезного, — сообщил Егору батальонный командир — подполковник Захар Семенов. — За вениками пошел воевода: никому не мог передоверить этого важного дела, лично решил наготовить. Для ускорения процесса (ломать-то по одной ветке было лень!) он взял с собой острую шведскую пилу, выбрал березу — повыше и потолще, спилил ее… Дерево упало, подпрыгнуло на камнях, да и вмазало своим комлем Таничеву по ноге. Перелом получился… Жалко Леху, дельный был мужик! Без него и все дела строительные встали.
Это было правдой, на Заячьем острове, действительно, не наблюдалось ни единого признака ударной стройки: горело несколько дымных костров, вокруг которых, весело и беззаботно пересмеиваясь, сидели на бревнах бородатые и лохматые мужики, а от возводимого фундамента долетал ленивый перестук одинокого топора.
Это было правдой, на Заячьем острове, действительно, не наблюдалось ни единого признака ударной стройки: горело несколько дымных костров, вокруг которых, весело и беззаботно пересмеиваясь, сидели на бревнах бородатые и лохматые мужики, а от возводимого фундамента долетал ленивый перестук одинокого топора.
— Да, непорядок! — недовольно покрутил головой Егор и заулыбался, краем глаза заметив настойчивый и умоляющий взгляд Солева: — Что, Илья Федорович, хочешь забрать эту будущую крепостицу под свою руку?
— Хочу, господин генерал-губернатор! — честно признался поручик, вытянувшись в струнку и преданно тараща на Егора свои ярко-васильковые глаза. — Чем я хуже Прошки Погодина? Все выполню, не подгажу! Не сомневайтесь, Александр Данилович, господин генерал-губернатор…
Пришлось срочно искать перо, бумагу и чернила и, прямо в тесном предбаннике, под заздравные оловянные чарки, наполненные крепкой перцовкой, строчить новый генерал-губернаторский указ. Да и Илюшу Солева в срочном порядке Егор произвел — сугубо для солидности — в подполковники.