— Сеньора чем-то недовольна? — с всегдашним спокойствием осведомился Бенеро, о котором Инес как-то забыла. Вот ведь глупость — думать о человеке и не помнить, что он рядом.
— Из-за какой-то твари я не могу поговорить с братом, — наспех соврала Инья, но понимания не встретила.
— Дон Хайме, видимо, считает иначе, — заметил Бенеро, — хотя тварь во внимание принимать все равно придется.
Брат и впрямь ждал их, сдерживая коня. В дорожной одежде, со шпагой и кинжалом он походил на офицера, а не на монаха. Хайме так хотел стать военным. Как Карлос.
— Ты похож на отставного капитана, — не выдержала Инес. Если она не отступит, то Хайме ей больше не видать, как и сына.
— Отставные вояки в глаза не бросаются, — то ли пошутил, то ли извинился Хайме. — Дела мы обсудили, но это не повод молчать последние полчаса, тем паче Фарабундо взялся подвезти Коломбо и тот не возражал.
— Любопытно, — оживился Бенеро, — мне дотронуться до вашей птицы не удалось.
— Вы, Бенеро, хоть и зло, но меньшее, — пожал худыми плечами братец, — суадитов Коломбо не боится, а вот Фарабундо для него почему-то страшен. Хотел бы я знать почему.
— Если Фарабундо — простой слуга-мундиалит, моя изначальная концепция ошибочна, — признал врач, — но, весьма вероятно, мы упускаем нечто важное.
— Фарабундо заправлял в Гуальдо, пока не вернулся Диего, — как могла, поддержала разговор Инес. — Мариита говорила, он привез и похоронил родичей Диего.
— У Диего спрашивать бесполезно. Он во всей здешней чертовщине понимает меньше меня, — возмутился Хайме. — Похоже, Гуальдо просто сидели в своем замке и гоняли охотников, а зачем, сами не знали. Придется расспрашивать муэнцев, хотя вряд ли они будут со мной откровенны.
— Я бы на их месте молчал, — задумчиво произнес Бенеро.
— Что самое печальное, я бы тоже, — фыркнул Хайме. — Попробую выпросить у Диего Фарабундо, когда он вернется.
— Хочешь приставить его к Коломбо? — чужим голосом спросила Инья, чувствуя, что еще немного, и она повернет в Гуальдо, чтобы всю жизнь проклинать свою трусость. А жених и братец самозабвенно рылись в местных сказках, словно через полчаса им не предстояло разойтись навсегда.
— Я готов записать то, что может представлять для вас интерес, — хмурился Бенеро, — но пересказы синаитских и суадитских текстов по нынешним временам опасны даже импарсиалам.
— Если выискивать в них семена зла, они могут спокойно лежать на столе. — В юности Хайме расцветал при виде коней и оружия, сейчас его тянули бумаги.
— Я поговорю с Фарабундо, — бросила герцогиня.
Бенеро кивнул, Хайме не расслышал. Инес хлестнула лошадь, она сама не знала, чего ждала, но слушать о том, что при всей своей важности не касалось главного, не было сил. Крапчатая кобыла безропотно перешла в галоп, догоняя белокурого великана. Горячий ветер хлестанул по щекам, стук копыт напоминал о неизбежности разлуки, только с кем?
— Донья Инес? — Слава Господу, Фарабундо хотя бы умеет удивляться. — Что-то с Гьомар?
— Нет, — Инья провела рукой по лицу, — я хочу спросить… Я не поняла, что вы сказали Хайме.
— Я взял его поклажу, — кулак гиганта выразительно ткнул серый мешок, — и еще я говорил про здешних коршунов. Крестьяне болтают, что канальям лучше здесь не умирать, иначе им не видать даже пекла. Альконья их поднимет и отдаст хозяевам, чтоб их не было нигде. И поделом. А бывает, что играть начнет, как кошка с мышью. То убьет, то вернет, а конец — один. Съел, и нету… Глядите-ка! Это еще кто?
3
Эскортируемого Фарабундо человека Хайме определенно раньше видел, но обычно безотказная память на сей раз скрыла имя и обстоятельства знакомства. Обстоятельства же нынешней встречи, равно как внешний вид главы Священного Трибунала Муэны и, особенно, его спутники, тем более должны быть скрыты. Любой ценой.
— Вы несколько изменились со времени… гм, нашего свидания, — неторопливо произнес Хайме, равнодушно разглядывая загорелое наглое лицо.
— А вы нет, святой отец.
— Знакомый незнакомец ухмыльнулся и тут же вновь стал серьезен. — Я обещал отыскать вас и вручить вам письмо, после чего намерен исчезнуть. Больше я такими картами не играю.
— Хорошо, я прочту!
Непонятный курьер вытащил из-за пазухи пакет и потянулся к Хайме, на мгновенье застыв вполоборота с согнутой в локте рукой. Этого хватило — импарсиал узнал своего последнего противника, так и не скрестившего шпагу с де Гуальдо.
— Не думал, что еще раз вас увижу, — теперь де Реваль был предельно искренен, — вы так быстро ушли.
— Что поделать, святой отец, — в глазах приятеля Арбусто мелькнуло нечто странное, — в последней воле что-то есть, нас так и тянет ее исполнить. Если я поклянусь никогда не возвращаться в Онсию и стать немее всех рыб этого мира, вы оставите мне жизнь еще разок?
Вместо ответа Хайме разорвал пакет и едва не свалился с Нуэса, увидев второй конверт, запечатанный личными печатями Пленилуньи. Когда-то молоденький инкверент едва не свихнулся, разбираясь с хитростями Протекты, одной из которых были герцогские печати. На первый взгляд одинаковые оттиски отличались неприметными мелочами, и каждая имела смысл. Обычно Пленилунья обходился одной печатью, в особо важных случаях в ход шли две. Документа, запечатанного трижды, Хайме не видел. До сегодняшнего дня.