— Окно в зеркале, — подсказал Бенеро, — смотрите в окно.
Инес посмотрела и увидела серебряную от луны воду и две застывшие друг против друга фигуры — светлую и темную. Они просто стояли, но Инье вдруг захотелось вцепиться в Бенеро и закричать от подступившего к горлу ужаса, потому что светлый был мраморным Адалидом из дома Хенильи, а темный — бронзовым Карлосом, где-то потерявшим шпагу… По лицу и рукам мужа пробегали золотистые волны, но они не могли скрыть царапин и вмятин. Карлос слегка шевельнулся, и Адалид обрушил на него удар кулака. Полыхнуло. Карлос в ореоле золотых искр отлетел к надломленному дереву, но не упал. Широко расставив ноги, он огляделся, что-то выискивая, шагнул в сторону, нагнулся и, ухватив немалый валун, швырнул его в мраморного полководца. Тот отшатнулся. Удар оказался чувствительным, по белому побежали голубоватые сполохи…
— Господи, что они не поделили?!
— Темный одержим, — метнулось в ушах, — на победителе синаитов благодать…
— Это не так, — выдохнула Инья, глядя, как Лев Альконьи доламывает какое-то дерево. — Карлос преклонялся перед Адалидом.
— Князь Тьмы силен, — начал голубь и вдруг вспомнил: — В Рэму! Пока не поздно, женщина, в Рэму…
— Мы не знали Адалида, — негромко произнес врач, — но вы знали своего мужа. Почему он дерется, сеньора?
— Не знаю!
Перехватив деревце как дубину, Карлос ринулся на врага. Удар по ноге, тычок в живот, в бок… Победитель синаитов пятится, спотыкается, снова отступает… Гирлянды роз на избитой кирасе, старинный шлем с обломанными перьями, оскаленный от ненависти рот…
— Все ясно! — с удовлетворением произносит врач, словно речь идет о каком-нибудь воспалении. — Это не Адалид, сеньора. Это Хенилья.
— Замолчи, суадит!..
Хенилья? В самом деле… Хенилья, чудом не убивший Диего и едва не опоздавший к монастырю, просто она раньше не смотрела на лицо… Теперь все понятно… Все, кроме одного — сошла она с ума или спит и видит, как дон Гонсало принимает удар на руку, а потом прихватывает ствол второй рукой? Двое рвут бедное деревце друг у друга, оно не выдерживает и разламывается, а противники отлетают в разные стороны…
— Закрывший собой женщин не может быть злом, — твердо сказал Бенеро, — готовый ими пожертвовать не может быть ничем иным. Наши веры рознятся во многом, сеньора, но Он не мог отринуть вашего мужа и дать силы Хенилье…
— Адалид богоугоден, — отражение голубя в зеркале нелепо дернулось, — в Рэму, женщина… Время на исходе…
— Простите, сеньора.
Рука врача метнулась к белой птице, полыхнуло полуденным светом, и Бенеро отшатнулся, прикрыв глаза рукой.
— Так будет с каждым, кто…
— Сеньор Бенеро, — выкрикнула Инес сквозь голубиные вопли, — что с вами?! Бенеро…
— Все хорошо, сеньора, — твердо сказал врач, — дело обстоит так, как я и предполагал, а теперь вам придется кое-что сделать, но быстро.
Очень быстро. Это единственное, чем мы можем помочь вашему мужу и вашему брату. Вы готовы?
— Да.
— Возьмите эту тварь. Вот так, хорошо… А теперь швыряйте его в зеркало. Со всей силы.
Инес швырнула.
3
Звон разбитого стекла прозвучал неожиданно и нелепо, и сразу же вскрикнула женщина. Инес!
Хайме стремительно обернулся. Сквозь дождь тающих на глазах зеркальных осколков несся ослепительный комочек света. Такое де Реваль уже видел. Когда, став братом Хуаном, стоял под куполом собора Святого Павла, ожидая, примет его Святая Импарция или нет. Приняла…
— Разбилось, — издалека печально сказала Инес, и кто-то ей ответил:
— Не надо жалеть.
— Не надо жалеть, — эхом откликнулся Диего. Сверкающий сгусток вырос, теряя сиянье и обретая все бо?льшее сходство с голубем, он мчался к застывшим перед новой схваткой врагам. Неужели Хенилья и впрямь избран, но почему, Господи?! Почему, ведь ты же отринул предавшего за серебро, чем же лучше предавший за мирскую славу?!
Белоснежный, как две капли воды похожий на Коломбо голубь изо всех сил несся к белому колоссу, но тот был слишком занят горбатым валуном, чтобы заметить горнего вестника. Обретя на мгновенье сходство с Дамантовым «Гигантом, мечущим камень», полководец резко распрямился, метнув глыбу в отпрянувшего Карлоса. Не ожидавший этого голубь не успел отвернуть и вместо того, чтобы усесться на мраморное плечо, с маху врезался в украшенную крестом и гирляндами роз кирасу. Ослепительно полыхнуло и тут же погасло. Ошалевший от неожиданности голубь метнулся в сторону, унося на крыльях полуденные отблески. Обычная птица, получив такой удар, валялась бы под ногами озверевших исполинов, папский голубь всего лишь испугался. В отличие от Карлоса, не преминувшего броситься на чуть замешкавшегося противника.
Удар бронзовой ноги по мраморной, тычок обломком дерева в каменную грудь, чудовищный, доселе неслыханный вой и треск, словно обрушился пласт штукатурки…
— Ррраздавлю! — Вправду ли это проревел Орел Онсии или Хайме только послышалось? Огромная белая фигура прыгнула вперед, заставив вздрогнуть и застонать истоптанный берег. Каменные руки облапили пустоту в какой-то ладони от откинувшегося назад бронзового. Отступив на два шага и выпрямившись, де Ригаско поудобнее перехватил свою дубину. Командор тоже выворотил оказавшееся на дороге дерево.