— Вы меня обижаете, сын мой!
— Дьявол! — взвыл дель Бехо, врезаясь в свалку. — Убирайся к дьяволу… Убийца!
3
Да, святой отец убивает, как благословения раздает… А вот и капитан собственной персоной. Красный как рак и лезет на рожон. Жаль будет, если опомнится. Налетчики против монаха не свидетели, убрал главного, и Протекта подавится…
— Сеньор не убийца? Тогда, может быть, дуэль?
— Много чести!
— Ну, была б она предложена…
Налетчики своей шкурой дорожат, не то что де Ригаско, но как же мешает седой! Пока тут он и эти шавки, остается только плясать. От Адалида к камину, заколоченной двери, окну и назад… Лжеатака, поворот, подпустить, увернуться и снова обманка. Раз за разом. Ухмыляются и ждут честного удара. Его не будет! Только б не сообразили и не спутали порядок. Седой, шавки, капитан… Как на параде, а монах держится. Молодец!.. Вперед, Альконья!
Вот и альков — стол, кресла, тяжелая портьера…
— Капитан, вы так бледны…
Не отвечает, парирует низкий выпад, прет вперед, оттеснив поцарапанного. Пора! Широкое полотнище с треском срывается вниз и валится на седого, грозя захлестнуть и спеленать. Вояка не подкачал — прыгнул назад, что твой козел, сохранив свободу, но оторвавшись от стаи. Теперь — шавки!
— А, канальи! — Диего быком понесся вперед, целясь сразу в обоих, и парочка брызнула в разные стороны, открывая дорогу к вожаку. Тот еще мог отступить, увернуться, уйти в сторону, выгадывая время. Не захотел.
— Ублюдок!
Вряд ли он соображает, что творит, вряд ли он вообще соображает… Сильный встречный удар отшибает шпагу в сторону, но сам Арбусто летит вперед. На холодное острие: Диего успел отдернуть шпагу и направить ее в широкую грудь. Ты не был трусом, капитан. Но и мастером клинка — тоже.
— Дель Бехо убили! — Оцарапанный, какой же он громкий. Замирает на месте седой, хватается за голову раненый, один из противников монаха не выдерживает, оборачивается. И тут же валится на пол с кинжалом в спине.
— Убейте, — хрипит Арбусто, стоя на четвереньках, — убейте их!.. Его…
Рука слепо тычет в сторону монаха и падает. Следом утыкается лицом в пол сам капитан.
— Рауль! — воет оцарапанный. — Рауль!.. Ну их… К… дьяволу.
Раненый молча кивает, его бьет дрожь. Приятель подхватывает его под здоровую руку, волочет прочь.
Раненый молча кивает, его бьет дрожь. Приятель подхватывает его под здоровую руку, волочет прочь.
— Рракальи! — выплевывает седой. Этот не уйдет! Теперь двое на двое. Теперь честно, теперь наконец все честно…
Не захотели ребята стоять до конца, что ж, это их дело. А твое — вот этот мастер. И ведь нипочем не скажешь, что он кого-то потерял. Движения уверенные, глаза не отрываясь следят за кончиком шпаги. И манера двигаться, да уж, видали… В Онсии учителей не так много, похоже, приятель, у нас есть общие знакомые. Жаль, узнать не придется, по крайней мере, на этом свете. Пошел по кругу, правая рука высоко, острие уставилось прямо в глаза. Вот и проверим, кто чего стоит!
Двое закружили по залу, обмениваясь выверенными ударами. Внимание и четкость, все решают они. Нельзя расслабляться, хоть бы и на секунду, нельзя отвлечься на шум второй схватки. В этом мире есть только ты и противник, и вы в этом кружении равны. Усталость гасит быстроту, быстрота сдерживает опыт. Диего все еще быстрей, седой — опытнее. Кто ошибется первым? Или оступится? А может, дело решит победитель второй схватки или последний козырь — знания, которые есть лишь у одного.
Переход вправо, укол, хорошая у тебя защита… Моя не хуже! Похоже, просто так с тобой не справиться. Что ж, придется тебя удивить. Ты один из лучших в Онсии, налетчик, но бывал ли ты в Ромулье? В тамошних фехтовальных залах онсийцы в диковинку. Слишком уж мы гордые, чтобы учиться у чужеземцев, а зря. У Басотто и Монте-Орро есть что перенять… Вот, смотри, я больше не двигаюсь, я устал… Что сделаешь? Не торопишься, молодец! Что ж, продолжаем танец.
Атака в лицо, потом в левый бок, мой ответ, отвод… Отступаю и снова встаю, даже руку опускаю, шпага уже не смотрит тебе в лицо. Ты наступаешь, я отхожу, пячусь все дальше и дальше. Ты забыл про кружение, ты гонишь меня в угол. Ну же… Наконец! Второй удар чуть длиннее, чем нужно, рука вытянулась, ноги отстали. Та самая «потеря дистанции», за которую Монте-Орро мне всю душу вымотал. Я не парирую, я просто колю навстречу, и ты ничего не успеваешь сделать.
На враз побледневшем лице — удивление и досада. Сколько раз ты любовался на чужие трупы, но всему приходит конец, приятель! Вот ты и столкнулся с неожиданностью, которая тебе не по зубам. Длиннорукий ромульянец был бы в восторге… Как же, торопыга-ученик наконец-то усвоил урок. А как там святой отец? Дерется…
Господи, ну и дела: государственный преступник убил двоих, а «слуга Божий» — четверых. Воистину Церковь наша есть воплощение кротости и милосердия.
— Дон Диего, вижу, вы освободились? Тогда будьте любезны докончить…
Часть третья
Срок милосердия
Доньидо
1587 год
Глава 1
1
Ночь колыхалась мертвой зыбью, Мария то затихала, послушно закрыв глаза, то начинала извиваться и стонать, Бенеро подходил, смотрел, что-то говорил, брался за руку, считал удары сердца.