— Тихо! Она пьет.
Мечется желтый свет, по ногам тянет холодом… Сквозняк. Потайная дверь? Как же долго Мария пьет. У Диего длинные волосы, на подбородке — шрам. Не побоялся — пришел. Прямо в змеиную пасть! Сержант мнется с ноги на ногу, врач молча смотрит. Гаснет одна свеча… Нужно зажечь.
— Умница, нинья! Сеньора, возьмите чашку.
— Ваше имя!..
Наваждение прошло. Гончие вновь стали гончими, а волк — волком.
— Диего! Ты куда?
— Не волнуйся, нинья. Я сейчас вернусь. Слушай врача!
Один против шести! Карлос смог бы…
— Ваше имя, сеньор. Вы арестованы!
— Помолчите. Нинья, ты поняла?
— Диего…
— Ты поняла? Ты будешь слушать врача?
— Буду…
— Умница… Сержант, потерпите еще минуту!
Если закрывать глаза, то теперь, но они словно приклеились к непонятному чужаку.
Руки Диего скрещены на груди, на губах — улыбка. Убийца? Неужели все-таки убийца?
Человек у постели что-то шепнул Бенеро и отступил на шаг. Альгвазил послушно ждал, больная тоже притихла. Еще один шаг от постели, второй, третий, прыжок в глубь комнаты, и рев сержанта:
— Парни, вперед! Живым! Только живым.
Окно в дальнем конце… Оно открыто!
— Я вернусь, нинья!
— За ним! Во двор!
Альгвазилы быками несутся к двери. Падает сбитая ваза, толстый ковер глушит звон. Окно ведет во внутренний дворик. Ему не уйти…
— Сеньора желает любоваться на корриду или собирается заняться делом?
3
Топот на лестнице молотом саданул по едва переставшей болеть голове. Гомес, как всегда, перестарался — бегать на кухню можно и с меньшей страстью. Хайме раздраженно потер виски и вышел на галерею подышать. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как из распахнувшейся двери, толкаясь, вываливается куча альгвазилов. Что они забыли во дворике, в полумраке было не разобрать. Топанье, шарканье, раздраженные голоса, плеск фонтана слились в нелепую какофонию, к которой не замедлила подключиться надсадно орущая птица.
Хайме сощурился и перегнулся через перила. Ночь не была темной, а белый мрамор, на который не поскупился Хенилья, словно бы притягивал лунный свет. Импарсиал без труда разглядел фонтан и застывшую спиной к мерцающему бассейну мужскую фигуру, которую по всем правилам полукругом обкладывал бравый Гомес. Алебарды альгвазилы держали наготове, но атаковать не спешили — в руке незнакомца выразительно поблескивал клинок.
— Сеньор! — вопль Гомеса перекрыл и плеск воды, и крики козодоя. — Сложите оружие. Именем закона!
Ночной гость пожал плечами, неожиданно напомнив Карлоса — та же выжидающая стойка, те же рост и сложение. Бежать незнакомец, похоже, не собирался, но и нападать не спешил. Стоял и смотрел на суетящихся альгвазилов. Хайме готов был поклясться, что наглец улыбается.
— Сеньор! — Громче прежнего возопил сержант. — Прош… Сложить оружие!
Уверенности в голосе сержанта могло быть и побольше, но кто этот красавчик, черт бы его побрал?! Неужели дон Диего собственной персоной? Считали ворон, а поймали волка?
— Гомес! Что здесь происходит?
— Выскочил, прошу простить! — На задранной кверху физиономии проступило немыслимое облегчение. — То есть прямо в спальне… Сеньора упрямилась, зелье не пила. Ну никак просто… Мы, прошу простить, держать хотели, а этот выскочил, напоил и в окно! Вернуться обещал!..
Вот и говори после этого, что любви не бывает. То-то Инес рехнулась. Сестра слишком много читала и слишком долго была одна, но жизнь — не новелла Ламаса.
— Стойте все, где стоите. Я сейчас спущусь.
Гомес радостно закивал, незнакомец… Диего не шелохнулся. Взять такого непросто, но ошейник отыщется и на него. Мария! Диего выдал себя, чтоб напоить любовницу лекарством, он ее не оставит, а роженицу с места не сдвинешь.
Из-за розовой двери не доносилось ни звука, что там, проверять было некогда. Только б Мария выжила… А хоть бы и умерла — за язык никто не тянет. Для дона Диего она будет жива столько, сколько потребуется.
Великий Хенилья — рогоносец… Как же гадко! Двуногих тварей хлебом не корми, дай покопаться в чужом белье. И чем ярче, сильней, знаменитей человек, тем охотней про него болтают.
Великий Хенилья — рогоносец… Как же гадко! Двуногих тварей хлебом не корми, дай покопаться в чужом белье. И чем ярче, сильней, знаменитей человек, тем охотней про него болтают.
На лестнице никого не было: Гомес потащил за собой всех, кого мог, а Диего, похоже, явился один. Как и в ночь смерти Хенильи. Узнай враги Онсии о причине убийства, грязь польется рекой, но этого не будет. Диего придется стать лоасским шпионом, и он им станет, чтобы спасти любовницу, а Инес подтвердит. И отправится вместе с подругой… в монастырь.
Дверь, в которую выбежали альгвазилы, была распахнута настежь, лунные лучи змеями лезли внутрь дома. Какие чистые плиты. Не стоит пачкать их кровью.
— Что случилось, Гомес? Еще раз и подробно.
— Сеньора кричала, — с готовностью затарахтел сержант, — а сеньор вылез из дыры. Я велел ему назвать имя, а врач, прошу простить, велел подождать, пока сеньора лекарство не выпьет. Мы подождали. Я снова велел назваться и следовать за нами, он вроде согласился, а сам — в окно и сюда.
— Этот человек оказывал сопротивление? Пытался напасть на вас, на врача, на герцогиню де Ригаско?