— Святой отец, вам нельзя туда!
— Предпочитаешь Сан-Федерико? Ты там будешь. А мы пойдем в особняк Хенильи. С альгвазилами.
— Я… я покажу дорогу.
Значит, особняк лучшей подруги, откуда Инес вышла и куда ее вернули, причем те, кому она сразу поверила. В самом деле, не схватили же герцогиню прямо в церкви и не сунули в мешок. Никто ничего не заметил, потому что сестра вышла сама, но кто ее вызвал? Слуга? Знакомый? В любом случае хаммерианам такое не по зубам, а будь по зубам, они схватили бы «проклятого паписта» за горло гораздо раньше и не выпустили. Значит, остаются те, кому нужен суадит. Или те, кому он очень не нужен.
— Бенеро, маркиз де Мадругана бывал в доме маркиза де Хенилья?
— Я об этом не знаю.
— А вы?
— Я — нет.
Еще одна калитка и еще один переулок. Радостно звонит Святая Моника, наливается вечерней синевой небо, на нем проступает подкова месяца. Тополя рвутся к небу, как минареты Аль-Кауката. Особняк Хенильи возвели на фундаменте синаитской мескиты. Дон Гонсало дорожил уединением и боялся убийц, в его доме наверняка есть тайники. Вот с чего следовало начать — с архитектора и подрядчиков! Дурочка Мария может и не знать секретов дома, а Протекта?
— Здесь все пропитано скверной! Остановись! — Фидусьяр не походил сам на себя. Коломбо случалось злиться, но страха в его воплях еще не бывало.
— Стой! — велел Хайме понуро трусившему рядом юнцу. Сонный, разрисованный вечерними тенями тупик был пуст, впереди маячила чуть ли не крепостная стена.
— Святой отец дальше не пойдет? — В глазах проводника мелькнуло облегчение.
— Не ходи туда! — Коломбо шумно сорвался с плеча.
— Назад! Скорей! Здесь нечисто! Я чувствую зло! Страшное зло!
Выходит, папские голуби умеют бояться? Век живи, век учись. Фидусьяр, отчаянно вопя, кружил над головой. Расспрашивать его возможности не было. Хайме еще раз огляделся — ничего хоть сколько-нибудь тревожного. Может, дело в синаитской меските?
— Ключ!
— Я… Святой отец, у меня нет ключа.
— Тогда стучи!
— Да, сеньор.
Эта калитка была смазана на совесть, она распахнулась, даже не подумав скрипнуть. Хайме, отстранив проводника, шагнул внутрь и столкнулся с сержантом Гомесом! Альгвазил неловко отступил и с выражением благоговения на обветренной физиономии стукнул о камень древком алебарды.
— Святой отец, — доложил страж порядка, — в доме, прошу простить, все спокойно. Герцогиня де Ригаско в спальне хозяйки. Она, прошу простить, велела нам выйти вон.
— Докладывайте подробно. С самого начала. — Пусть плетет, что хочет. Инес, слава Господу, вне опасности. Еретики, суадиты, дон Диего — какая это, в сущности, ерунда. Пусть идут, куда хотят, с него хватит, а с Иньи тем более.
— Святой отец! — выпятил кирасу Гомес. Он тоже был счастлив, и счастье это требовало выхода. — По приказу Святой Импарции я взял этот дом, прошу простить, под охрану… Всех впускал, никого не выпускал. Чужих нет, слуг нет, только герцогиня де Ригаско. Она с хозяйкой, со вдовой… Та, прошу простить, сомлела. Упала, то есть.
— Где она сейчас? — Никуда не денешься, вдову придется навестить. — Кто с ней?
— Прошу простить, герцогиня, а больше никто… Даже дверь не открыли. Боятся, прошу простить, потому и слуг прогнали.
Похититель связан с кем-то в доме, даже до Гомеса дошло.
— Вы обыскали дом?
— Как есть все, святой отец, — отбарабанил альгвазил. — Никаких беззаконий. Этого, прошу простить, дона Диего и близко нет. Мы уж не знали, что и делать… Герцогиня нам, прошу простить, на дверь указала, а у нас — приказ. От самого кардинал-инкверента. Пока не сменят — никуда!
— Все хорошо, Гомес! — А могло быть и плохо, окажись Диего хаммерианином. «Белолобый» бы не удрал, а если б и удрал, то оставив за собой лишь трупы. — Заприте где-нибудь этого малого и никого к нему не пускайте. Бенеро, останетесь с сержантом. Или нет, идемте со мной. Маркиза де Хенилья упала в обморок.
3
Дверь розового дерева была изукрашена гирляндами и сердцами — Хенилья не жалел золота для своего гнезда. Бедняга… Уцелеть в трех войнах и погибнуть в обретенном на старости лет доме.
— Вот она, спальня, — объявил Гомес. — С, прошу простить, будуяром. Тут они и закрылись.
— Спасибо, сержант. Продолжайте охранять дом. Бенеро, вы довольны?
— Доволен? — позволил себе удивиться врач.
— Дона Диего схватят без вашего участия. Ваше согласие ничего не изменило.
— Это облегчает мне совесть, — соизволил признать суадит. Кажется, он хотел что-то добавить, но Хайме уже стучал в розовые доски. Два быстрых удара, перерыв, снова два быстрых удара. Так стучали в Ревале.
— Инья, это я. Открой! В доме чужих нет.
Открой! В доме чужих нет.
— Кто с тобой? — Это на самом деле она! Обошлось…
— Со мной Бенеро. Он нужен маркизе? Если нет, я его отошлю.
— Нет! — почти вскрикнули из спальни. — То есть да… Он нужен.
Хайме едва увернулся от тяжелой створки — с такой силой Инес распахнула дверь. Сестра стояла на пороге, осунувшаяся и очень решительная.
— Все в порядке! — Хайме обхватил Инью за плечи и притянул к себе. — Все хорошо…
— Еще нет. — Голубые, окруженные кругами глаза что-то искали за спиной Хайме. — Прогони альгвазилов. Они не нужны… больше.