— Ваш долг — отыскать убийц славного Хенильи, — кротко возразил кардинал-инкверент, — этого ждут ее величество и все добрые мундиалиты. Милосердие — удел Господа и Церкви, вы же — меч карающий, так карайте, а спасение заблудших душ предоставьте Святой Импарции. Взяв на себя разбор донесений, в коих говорится о заподозренных в ереси, вы, без сомнения из лучших побуждений, посягнули на Божие и пренебрегли кесаревым.
Некогда всесильный герцог чуть заметно шевельнулся в огромном кресле. Надо полагать, внутри его все клокотало, но Пленилунья терпел. С тех пор как покойный король с благословения его святейшества учредил Супериору, Протекте пришлось потесниться.
— Брат Хуан, — заволновался Торрихос, — мы надеемся на твою скромность. Узнав о нашем… небольшом разногласии, злые языки не замедлят объяснить добрые поступки нашего славного герцога дурными помыслами.
Ответа не требовалось, и Хайме промолчал. Свидетели бесед Пленилуньи и Торрихоса и так ходили по краю бездны.
— Брат Хуан заслуживает полного доверия, — успокоил кардинала глава Протекты. — Нет никаких сомнений, что он с легкостью разберется с делом, столь живо заинтересовавшим ваше высокопреосвященство.
— Брат Хуан еще ни разу не ошибся в своих выводах, — доверительно сообщил Торрихос. — Господь сохранил жизнь этому достойному юноше и привел его к моим дверям, дабы его таланты послужили святому делу.
— Я счастлив, что брат Хуан обрел себя в борьбе с ересью, — поджал губы Пленилунья. Пятнадцать лет назад шурин герцога де Ригаско просил о приеме в Протекту и получил отказ. Пленилунья предпочитал аристократам незнатных провинциалов, а больным — здоровых. В чем-то он был прав, потому-то Хайме его и ненавидел.
Торрихос молчал, переводя ласковый взгляд с соперника на подчиненного и обратно. Он ждал достойного ответа, и Хайме ответил.
— Нет предела моей благодарности герцогу де Пленилунья. Ведь это он направил мои стопы к Церкви, где я обрел утешение и исцеление. Но что за дело предстоит мне расследовать? Видимо, следует поторопиться?
— Оно, как заметил мне сеньор Пленилунья, довольно заурядно, — неспешно произнес кардинал-инкверент, — к тому же излишняя спешка приносит больше вреда, чем пользы. Не следует подпускать к овцам волка, но пастухам нужны собаки, а у многих псов волчья стать. Вам придется решить, кто перед вами — упорный еретик или же заблуждающийся, чью душу еще можно спасти.
— А также определить, является ли упомянутый суадит отравителем, — подал голос глава Протекты, — и почему он проживает отдельно от соплеменников.
— Я спрошу его.
Выходит, камнем преткновения стал какой-то отравитель, то ли лекарь, то ли виноторговец, то ли повар. Что ж, войны начинались и из-за меньшего. Повод найдется, было бы желание, а оно у Пленилуньи есть.
— Йона бен-Авнер, именуемый чаще Хоньо Бенеро, сорока трех лет от роду. — Торрихос шевельнул бумагами, раздалось змеиное шуршанье. — Суадит из Гомейсы. Семнадцать лет служил маркизу де Мадругана. После смерти последнего купил дом недалеко от Бычьего рынка, где и поселился. Некий Винсенте Камоса, доктор медицины и, по мнению Протекты, добрый мундиалит, утверждает, что Бенеро, не будучи христианином, изготовляет лекарства и пользует ими больных.
— Торрихос шевельнул бумагами, раздалось змеиное шуршанье. — Суадит из Гомейсы. Семнадцать лет служил маркизу де Мадругана. После смерти последнего купил дом недалеко от Бычьего рынка, где и поселился. Некий Винсенте Камоса, доктор медицины и, по мнению Протекты, добрый мундиалит, утверждает, что Бенеро, не будучи христианином, изготовляет лекарства и пользует ими больных.
— Камоса с двумя свидетелями, подозревая бен-Авнера в том, что он режет живое тело, потребовали осмотра дома, — добавил от своих щедрот Пленилунья. — Суадит их не впустил, что является косвенным подтверждением его вины. Как известно, закон запрещает суадитам и синаитам прописывать и готовить лекарства, если они не одобрены врачом-мундиалитом. В отсутствие такового посредника изготовление лекарств карается наравне с торговлей ядами.
— Только если доказано, что суадит или же синаит пользует христиан, — уточнил Хайме, и Торрихос медленно опустил веки, благословляя подчиненного на бой, — если же врач занимается составлением зелий и лекарств, но не продает их христианам и не прикасается к телам христиан, его не в чем обвинить. Обещаю сегодня же заняться этим делом. Если Бенеро не был крещен, он не является еретиком, но обязан открыть дверь проповеднику.
Кардинал-инкверент пошевелился:
— Его святейшество учит, что богоугодны не чрезмерная строгость к виновным, но снисходительность, мягкость и сострадание. Он желает, чтобы раскаявшихся не преследовали и дали им все права, как будто бы они и не грешили. Возьмите письмо Камосы, прочтите его, а затем расспросите лично. Не торопитесь — дом Бенеро взят под охрану. Преступник, если мы имеем дело с преступлением, больше не причинит вреда и не исчезнет, как пресловутый дон Диего.
Глава 2
1
Плотный бровастый человек с вежливым равнодушием смотрел, как на его крыльцо поднимались дознаватели. Он не казался ни возмущенным, ни удивленным, хотя последнее было бы откровенным притворством. Если в доме торчат альгвазилы, жди гостей повыше и вспоминай свои прегрешения. Или недоброжелателей.