— Но и не ягненок. — Император ухмыльнулся и положил достойную предка ручищу на переплетенный в кожу том. — Если я спрошу вас, кто вы, вы ответите «человек». Я прав?
— Да, ваше величество. — Глаза мужа уперлись в раскрытую книгу, и Инес узнала «Диалоги» Перниона.
— Отлично. Про себя я тоже знаю все. Меня интересует мнение вашей супруги об Иоанне Онцийской и ее «святом Мартине». Что он за зверь?
Дубовый пол под ногами Инес стал вязким, но женщина сумела взять себя в руки. Даже не взглянув на Бенеро, она вышла вперед. Чужой лающий язык все еще давался с трудом, но тут уж ничего не поделаешь.
— Ваше величество, я ничего не знаю о королеве Иоанне.
— Я неправильно задал вопрос. — Герхард беззлобно отпихнул собаку. — Оставь, Шварциг… Не до тебя! Мне следовало спросить не жену аббенинского лекаря, а герцогиню де Ригаско. Должен признать, в жизни вы намного милее, чем на иконах.
— Как вы узнали? — Отказываться глупо, остается стоять и смотреть в глаза.
— Не я, — император откровенно забавлялся, — молодой фон Лемке. Он заметит хорошенькую женщину даже в доме врача. Вам не повезло, герцогиня, или, наоборот, повезло. Волокита только что вернулся из путешествия по землям мундиалитов. Онцийские художники в угоду Верховному Импарциалу четвертый год пишут с вас Пречистую зеньору. Лемке пошутил, что настоящая Зеньора живет в Витте. Я услышал и решил узнать больше. Я никогда не верил сказке о каменном госте, утянувшем в ад вдову с любовником, и о другой вдове, за добродетель введенной бронзовым супругом в рай.
— Тем не менее я в раю, — отрезала Инес, — потому что я счастлива.
— Отлично, зеньора. Витте называли по-разному, но вы первая уподобили мой город царствию небесному. Так что вы думаете о своей королеве? О своей бывшей королеве.
— Она несчастна. — Инья ответила прежде, чем подумала, и тут же поняла, что права. Хуана с ее горячими огромными глазами и ночными кошмарами была именно несчастна.
— Несчастная королева и несчастная страна. Страдания заразны, особенно если страдает монарх, — посочувствовал Ротбарт и сел, чем не замедлил воспользоваться Шварциг, водрузивший башку на хозяйские колени. — Садитесь оба. О вас, герр Йонас, я тоже наслышан. Вы умелый врач и достойный ученый. Известный вам фон Хильфбург в восторге от вашего трактата, запамятовал какого, и мечтает заполучить вас в свою Академию… Вы вовремя покинули несчастную страну, зеньор бен-Авнер. Вашим единоверцам повезло меньше.
— Не только им, — не согласился Бенеро. Он мог сказать больше. Некий «друг дона Алехо» раз в три месяца писал герру Йонасу. Про жуткие законы, калечащие жизнь всем, от крестьян до грандов. Про восстания в Мегреске и Агернаре. Про указы о «чистоте крови» и порожденные ими доносы. Про предательство, а иначе это никак не назовешь, ударившее не только по суадитам, синаитам, хитано, но и по жителям земель, добровольно признавших власть онсийской короны. Это были страшные письма…
— Зеньора задумалась? — раздалось совсем рядом. Инес вздрогнула и подняла голову. Император смотрел ей в лицо золотыми волчьими глазами и скалился, то есть улыбался.
Император смотрел ей в лицо золотыми волчьими глазами и скалился, то есть улыбался.
— Ваше величество хотели, чтобы я вспомнила. Я вспоминала.
— Да? — Ей кажется или Герхард прячет смех?
— Да! — вскинула голову Инья. — Хуана смотрит на мир глазами Фарагуандо, а он видит только грехи. Он всегда был таким, но старая Протекта до поры до времени его сдерживала. Когда ее сломали…
— …Фарагуандо начал охоту, — закончил Ротбарт. — Ваш святой сумел найти не только дичь, но и гончих. Я был удивлен. Онция столетиями отбивалась на юге от синаитов, а на севере — от единоверцев. Она просто не могла позволить себе охотиться на своих.
— Все началось со смуты в Лоассе, — вмешался Бенеро, — и с того, что решительного Альфонса сменила несчастная Хуана. Я не видел королеву, но готов поклясться, что она больна.
— Нет необходимости, — отмахнулся Ротбарт. — Ваш сын — подданный Миттельрайха. Вы не сожалеете о том, что он не дворянин?
— Нет.
— А вы, зеньора?
— Я уже ответила, ваше величество. Я счастлива. — Только она почти ничего не знает о старшем сыне и очень мало о брате. Зато она слишком много знает об Онсии. Слишком!
— Гром и молния! — громыхнул Герхард. — Нет, зеньора, вы не можете оставаться простой горожанкой. Отсюда вы выйдете баронессой фон Шарфмессер. Это имя словно создано для врача, к тому же Шарфмессер на прошлой неделе остался без хозяина. Прежнего барона казнили за измену, и это была добротная, честная измена, а не бредни одержимого монаха…
— Ваше величество, — спокойно напомнил Бенеро, — дворяне Миттельрайха — мундиалиты. Я — нет.
Ротбарт небрежно погладил собачью голову.
— Мне все равно, кого и на каком языке вы благодарите, когда садитесь есть свой суп, — объявил он. — Вы его едите благодаря своему ремеслу и моей доброй воле. Барон Йонас фон Шарфмессер мне нужней еще одного чужеземного врача, и вы будете бароном. В таковом качестве вы сможете читать лекции студиозусам фон Хильфбурга и подписывать трактаты. Чем вы занимаетесь дома, меня не волнует. Если мо?литесь своему богу, молитесь и дальше. Он не испепелил вас за союз с латинянкой, не сожжет и за баронство, или зеньора приняла тайно вашу веру, а в церковь ходит для отвода глаз?