Орб пришла в восторг от этой истории.
— Но, конечно же, в жизни так не бывает, — с сожалением сказала она.
— Бывает, — заверил ее Мима.
Орб понимающе взглянула на него:
— Я… но ты ведь, конечно, не принц. — Она пыталась смягчить возможную жестокость положения. — Это, впрочем, не имеет значения. Я… ты мне все больше нравишься. Даже…
Мима перебил ее, чтобы Орб не сказала того, о чем в будущем могла бы пожалеть.
— Й?й?й?я… — но его охватило заикание, и слова никак не складывались.
Орб положила ладони ему на руки.
— Неважно, Мима.
Он помотал головой. Это было важно! Но не выговаривалось.
Вдруг она просияла.
— Я слышала, что иногда… Мима, ты умеешь петь?
— П?п?п?петь? — спросил он растерянно.
— При пении, насколько я понимаю, включаются другие участки мозга. Поэтому некоторые заики хорошо поют, даже если совсем не могут говорить. Давай попробуй, пой вместе со мной. — И она затянула одну из своих ирландских песен:
О, Дэнни, мой мальчик, трубят, зовут рога В долинах, в ложбинах, на горных склонах…
Мима с сомнением присоединился к ней:
Падают листья с осенних кленов.
Я буду ждать, а ты должен идти на врага.
Они замолчали, пораженные. Мима не только сумел произнести все без заикания, но пропел куплет чисто и красиво.
— Да ты можешь стать певцом! — воскликнула Орб.
— М?м?м?мог бы! — ошеломленно согласился он.
— Нет, ты пой, — уговаривала она. — Песня тебе не нужна. Просто тяни ноту, любую.
— Я могу! — пропел Мима на одной ноте.
— Теперь ты сможешь сказать все, что пожелаешь! — ликовала Орб. — Ой, Мима, я так рада!
Она обвила руками его шею и поцеловала.
Мима не противился, но и не ответил на поцелуй. Сначала ему предстояло рассказать свою историю, и он не был уверен, что Орб она понравится.
Мима не противился, но и не ответил на поцелуй. Сначала ему предстояло рассказать свою историю, и он не был уверен, что Орб она понравится.
— Я не тот, кем кажусь, — пропел он на одном дыхании, упиваясь своей неожиданно открывшейся способностью и одновременно страшась того, что скажет. — Я принц.
Орб сразу же посерьезнела.
— Продолжай, — сказала она с внезапной сдержанностью.
И Мима, распевая, поведал следующее. Он был вторым сыном Раджи Гуджарата и воспитывался во дворце, где исполнялся любой его каприз. Старший брат должен был стать новым раджой, когда умрет их престарелый отец. Настоящее имя Мимы являло собой сложную конструкцию, приблизительно переводившуюся как «Гордость Княжества». Разумеется, уныло объяснил он, имя было дано до того, как стало ясно, что у него дефект речи. Конечно же, никакой гордостью он не был, имя превратилось в издевку, и Мима никогда его не употреблял. Заточение во дворце служило не столько удовлетворению потребностей Мимы, сколько желанию Раджи скрыть его от людей, так как отец страшно стыдился своего сына.
Однако принц есть принц, и делалось все необходимое, чтобы он достиг мастерства в каждом из придворных искусств. Ибо в случае, если погибнет старший брат, не оставив потомства, Мима, к ужасу всех посвященных, все же должен был занять трон. Что из этого может выйти, когда он даже не в состоянии отдать членораздельного распоряжения, никто не дерзал вообразить. Посему было крайне важно, чтобы его брат женился как можно раньше, дабы по возможности уменьшить вероятность бедствия.
Старший брат действительно женился рано, но как жена, так и старшая наложница оказались бесплодными. Это стало еще одним затруднением. Предпринимались разнообразные попытки раздобыть плодовитую жену, однако подобные дела решались с трудом. А тем временем Миме — и княжеству — грозила опасность.
В конце концов Миме все это надоело. Ему хотелось видеть себя на троне не больше, чем его отцу. Он желал лишь одного: нормально говорить. Но ни магия, ни наука не могли ему помочь: природа заикания была непонятна. Поэтому Мима бежал.
Вероятно, легкость, с какой удался его побег, пропел Мима с кривой усмешкой, отражала степень заинтересованности в нем со стороны семьи. Правда, он был тренированным лазутчиком, способным прокрасться мимо стражи почти как невидимка — талант, весьма полезный для раджей, когда грозит бунт, — однако Мима знал, что после его исчезновения были предприняты лишь самые поверхностные поиски. Истина заключалась в том, что семья почитала за благо от него отделаться. При удачном стечении обстоятельств старший брат унаследует престол и о заике можно будет забыть.
Итак, Мима ускользнул из дворца, осмотрительно тратя деньги, привыкая общаться с народом и жить не разговаривая. На какое?то время он был полностью поглощен проблемой выживания, однако мало?помалу это становилось скучным. Прятаться и красться по улицам Ахмадабада было не намного интереснее, чем принимать почести в качестве принца. Он не решался показывать свои княжеские умения из боязни быть узнанным, а ничего простонародного делать не умел. Мима слонялся по городу в поисках неизвестно чего. Волшебный талисман помогал ему избегать серьезных оплошностей.
Наконец он увидел Орб и услышал, как она играет и поет. Тогда все остальное отступило на задний план, став несущественным, а Мима узрел во плоти свой идеал. Поэтому он подошел к ней, с самого начала открыв свой недостаток, чтобы в дальнейшем она не обманывалась на его счет, и начал работать в труппе.