Присуждая А. 3. Теляковскому премию, Академия наук отметила, что в его книге раскрыта связь фортификации с тактикой и стратегией и что это и является одной из причин присуждения премии.
«Фортификация» А. 3. Теляковского была не просто первой русской книгой по фортификации. В ней был ярко выражен русский национальный характер. Это сказывалось не только в том, что примеры в ней были взяты из русской военной истории, что в книге появились имена Петра I, Суворова и других.
Национальный характер книги был, прежде всего, в том, что в основу ее было положено то фортификационное искусство, которое практически сложилось в России не как подражание Западу, а как самостоятельное оригинальное творчество уже со времен Петра I. В противовес французской и германской школам, отстаивавшим первая — бастионную, вторая — полигональную системы, А. 3. Теляковский разбирает недостатки и достоинства той и другой и заявляет, что важны не формы, как таковые, а то, как эти формы сообразуются с местностью в каждом частном случае; что возможны укрепления, содержащие в своих частях различные системы. Это нарушало правильность геометрических форм, чего не могла допустить официальная наука. Но дело фортификации, говорит А. 3. Теляковский, приспособить посредством укреплений местность к выгоднейшему действию войск, а потому лучшими являются те укрепления, «которые по разнообразию месторасположения большею частью получают фигуру геометрически неправильную».
Если посмотреть планы укреплений, возведенных со времени Петра I, т. е. с начала применения у нас новейших принципов фортификации, то видно, что большинство из них имеет элементы различных систем, и начертания укреплений определяются условиями местности и характером боевых задач. В соответствии с боевой практикой русских войск книга А. 3. Теляковского оставляла фортификационные формы гибкими, освобождала их от омертвелости и закостенелости, оторванности от боевых задач.
В странах Западной Европы долго боялись возводить убежища и вторые линии обороны в крепостях. Когда Монталамбер, гениальный французский инженер конца XVIII века, предложил делать убежища — казематы для гарнизона, он получил странный ответ одного из руководителей французского инженерного корпуса: «Наличие безопасных от артиллерии казематов дурно повлияет на мужество солдат, которые во время бомбардировки не пожелают выйти для отражения штурма». На этом основании предложение Монталамбера не было принято и во Франции долго боялись применять казематы и всячески ограничивали их число.
Уже Петр I обратил особое внимание на устройство помещений, защищающих солдат от артиллерии. А. 3. Теляковский настойчиво требует устраивать в крепостях такие помещения для гарнизона и предлагает для этого приспосабливать оборонительные казематы, наличие которых не ослабляет, а увеличивает упорство защитников.
История показывает, что русские никогда не считали потерянным то, что под давлением обстоятельств оставлено, и всегда, даже в самый критический момент, помнили, что все потерянное можно вернуть обратно. А. 3. Теляковский учитывает особенность русских воинов — «стремление к упорной внутренней обороне, стремление к контрштурму». В качестве внутреннего укрепления он полагает использовать оборонительные казематы, откуда гарнизон может держать под своим огнем большую часть внутреннего укрепления, когда противник ворвался внутрь, и производить контратаки до подхода резервов.
Иностранные правила и законы по обороне крепостей допускали сдачу крепости после первой же бреши в стенах, причем комендант не отдавался за это под суд. Такие быстрые сдачи крепостей наблюдались в начале XIX века, когда, например, немцы наперебой сдавали свои крепости небольшим разъездам наполеоновской армии.
У А. 3. Теляковского нет ни слова об этой так называемой честной капитуляции. Он требует от защитников крепости непоколебимой твердости, самопожертвования. В Севастополе в 1854–1855 годах среди офицеров было много учеников А. 3. Теляковского, которые честно выполнили заветы своего учителя. Но инженер обязан не только требовать или призывать к твердости, он обязан помочь гарнизону. Именно такую роль играли в русских фортах и других укреплениях помещения, защищающие от огня артиллерии, и редюиты, дающие возможность русской пехоте бороться даже тогда, когда, казалось бы, всё потеряно, бороться там, где другие давно бы уже капитулировали. Массу примеров такой героической обороны дала Великая Отечественная война.
А. 3. Теляковский выдвинул понимание форта как «передовой позиции, выгодной для наступательных целей». Поэтому форты должны содержать гарнизон, «достаточный для сильного противодействия правильной атаке, с резервом на случай штурма, с боевыми и жизненными запасами». Форт, в понимании А. 3. Теляковского, есть вынесенная вперед крепости пехотная позиция, способная к сильной самостоятельной обороне и наступлению. Оборона Севастополя 1854–1855 годов характерна такой активностью, когда бастионы Севастополя превращались в пехотные укрепления.
Для защиты промежутков между фортами, говорит А. 3. Теляковский, позади них «должны находиться фланкирующие укрепления, в крайности даже земляные батареи», защищенные от штурма. Впоследствии, в конце XIX века, русский инженер Величко превратил эти батареи в так называемые промежуточные капониры или полупромежуточные полукапониры, дающие фланговый огонь по обоим промежуткам. Эта идея капониров, т. е. фланкирующего огня, нашла себе всеобщее применение. В настоящее время она является одним из основных принципов всякой укрепленной позиции. Однако капонир Величко, имеющий в основе идею А. 3. Теляковского, на Западе известен, вопреки истине, не как русское предложение, а как французское, и носит название «Casemate de Bounge». Русская схема крепостей, имеющая в своей основе положения А. 3. Теляковского, была принята во Франции и некоторых других странах. Однако, так же как и капонир Величко, эта схема крепости, состоящей из фортов — опорных пунктов пехоты, получила название «французской».