Охотник их заметил. Чуть помедлив, он сцепил руки, готовя большой заряд, чтобы одним ударом избавиться от этой новой помехи…
Вдруг дети притихли, замерли, разом обернувшись и уставившись в одну точку. По краю склона к ним еще кто-то приближался. Ломясь через кусты бузины и боярышника, к ребятам подошло чудовище! С горящими огнем глазами, с туманом, струящимся из пасти, все черное, как сажа, с непомерно узкой головой.
Дети завизжали и бросились врассыпную.
Охотник тоже с интересом на него воззрился.
— Что за чертовщина? — удивленно спросил он, неожиданно тонким для подобной горы мышц голосом.
Даже огненный шар на ладони сплющился в крохотную искру.
— Местное изобретение, — услышал он за спиной.
— Местное изобретение, — услышал он за спиной.
Охотник развернулся — и напоролся на длинный кинжал.
— Ну где вы там? Вылезайте! — Винченце постучал ногой в бревенчатую стену.
Выбравшись, Феликс с Глафирой застали итальянца за разглядыванием пузырьков в ларце. Благо уже светало, и флакончики с бутылочками мерцали в серебристом сумраке таинственно и важно.
— Я подозревал, конечно, что он дурак, — ворчал Винченце, — но даже платину от олова отличить не смог. Варвар, профан. Невежда.
— Он много ценного успел испортить? — сочувственно спросила Глаша.
Ей очень хотелось потрогать, рассмотреть красивые бутылочки поближе, но она боялась к ним даже притронуться.
— Нет. Per fortuna, этот болван не знал, что раньше стекло ценилось дороже золота, и осквернил снадобья подешевле…
Осмотрев, пересчитав и просветлев лицом, Винченце бережно спрятал один пузырек за пазуху — и вновь запер ларец на ключ. Сунув свой бесценный, вожделенный клад под мышку, отправился вместе с Глашей и Феликсом в терем Яминой — вызволять из заточения Серафима Степановича.
Старца они нашли, как и говорила Глаша, запертым в подполе. Он мирно спал, похрапывая на мешке с зерном.
— Ну, жив твой дед? — окликнул с порога Винченце.
Он почему-то не захотел входить в дом.
Услышав, что с монахом все в порядке, итальянец и сам принялся отчаянно зевать. Объявив, что им тоже отдохнуть не помешает, он собрался вернуться в усадьбу фон Бреннхольцев. Но перед тем как уйти, Винченце передал свой драгоценный ларец Глаше — наказав отдать его на временное хранение самому ответственному жителю деревни.
— Заодно хорошо бы и старичка куда-нибудь пристроить, — добавил он на прощанье. — Не советую здесь задерживаться — ведь это дом той сумасшедшей, верно? Не исключено, что оборотни сюда заглянут. Монах, конечно, у вас старый и невкусный, но мало ли что, вдруг еще пригодится зачем-нибудь…
Позже, когда рассвело, разбуженный петухами Серафим Степанович с удивлением спросил своих задремавших было рядышком юных друзей — а что, собственно, случилось? Отчего ему пришлось просидеть взаперти ночь напролет? Как он сам оказался здесь, он отлично помнил: увидел открытую крышку погреба, подошел спросить, ожидая увидеть внизу хозяйку, не нужно ли чем помочь. Но никто не откликнулся, и это ему показалось подозрительным. А когда он спустился, крышка вдруг захлопнулась, и он не смог ее поднять.
— Так это от грозы сквозняк поднялся! — заявила Глаша, пихнув открывшего было рот Феликса. — Вот крышку и прихлопнуло. А сверху еще стул упал. И самовар — скатерть стулом зацепило. Потому вы и не смогли выбраться — этакая тяжесть придавила!
А в доме, «как нарочно», никого не было — Полина Кондратьевна спешно уехала в город, к доктору, у нее зуб заболел. А Феликс у Глаши был — он под дождь попал, так она его сушиться оставила, чаем с малиной поила, чтоб не простыл. Ну и заболтались до утра, об упырях и оборотнях. А Ямина в городе еще к родственникам заехать собиралась — так не перебраться ли Серафиму Степановичу погостить к тете Марьяне? Она будет так рада!..
Под «тетей» Глаша имела в виду ведунью.
Марьяна, конечно, удивилась ранним посетителям, да еще со столь необычной просьбой. Но в силу ремесла она была понимающая женщина, задавать лишних вопросов привычки не имела. Прекрасно зная, что на самом деле творится в деревне, она изобразила именно такое радушие, которое от нее требовалось.
К старцу Глаша присовокупила и ларец. Ведунья с первого взгляда определила в нем нечто большее, чем старую шкатулку, и пообещала оберегать пуще зеницы ока. Отведя Марьяну в сторонку к курятнику, Глаша вкратце обрисовала сложившуюся ситуацию:
— Главное, не нужно, чтоб он узнал об оборотнях! — шептала она на ухо кивающей ведунье. — Вряд ли эта новость благоприятно отразится на его душевном здоровье. Проследите, пожалуйста, чтоб он побольше отдыхал и ничего не заподозрил. Если что — скажите ему по секрету, что мы с Феликсом нашли логово русалок и пытаемся вывести аферисток на чистую воду. Хотя нет, это его тоже сильно взволнует. Ну придумаете что-нибудь!..
Закрыв за девушкой калитку и отнеся ларец в подпол, Марья на отправилась в кухонный закуток:
— Серафим Степанович, я как раз чай собиралась пить, будете? — крикнула она в горницу. И, перебирая мешочки с травами, тихо добавила: — Ну-с, где тут у меня сбор от бессонницы наилучший?..
Глава 9