Тот молчал, выжидая, что управляющий еще скажет.
— Не интересуетесь, откуда мне стало известно о ваших ночных похождениях? — продолжал Антипов с насмешливой снисходительностью и вежливостью. — Извольте, расскажу. Как гроза разразилась, прибегают деревенские мальчишки — и ну камушки в окна пулять. Я вышел — что за безобразие? А им вас, видите ли, позарез надо — вещь одну передать. Я говорю, нет вас, давайте передам. А они уперлись — мол, только лично в руки. За такой клад вы им-де бочку золота отсыпать обещали. Ну я конюха да лакея кликнул, они безобразников прогнали. А сокровища — вот они, как договорились, вам принес, — и он слегка пнул забренчавший сверток галошей.
— Что вы за него хотите, золота? — Винченце усмехнулся, но смотрел настороженно, весь напрягся от этого звона.
— Посмотрим давайте, подумаем, — проговорил Антипов.
Присев, стал разворачивать грязноватое сукно.
В свертке вправду оказался ларец — небольшой, с высокой крышкой-домиком, тускло поблескивающего черненого серебра, сплошь покрытый чеканными узорами, зернью.
— Красота, — по цокал языком управляющий. — Еще бы к нему ключик, а то, право, жаль портить такую редкость…
Подошла Полина Кондратьевна и протянула ему блесткую подвеску на порванной тонкой цепочке, больше похожую на маленький медальон, чем на ключ. Винченце вздрогнул — сдернула, сумела, когда в неистовстве в воротник вцеплялась.
— Вот умница, — отозвался Антипов и фривольно похлопал ее пониже талии.
Глаша удивилась, Феликс скривился. Винченце замер, не спуская глаз с ларца.
Управляющему пришлось повозиться — изящный ключик выскальзывал из толстых пальцев, не попадал в забитую землей скважину, после отказывался поворачиваться… Но Антипов поднажал, нимало не заботясь о том, что может попросту сломать замочек, — и крышка с лязгом отскочила, откинулась на тугих петлях.
— И это все? — разочарованно протянула Полина Кондратьевна, увидев на бархатной подбивке плотно, один к одному, уставленные стеклянные и металлические флаконы и пузыречки.
Игорь Сидорович вытащил один, блестяще-серебристый, взвесил в руке, поцарапал круглую стенку ногтем.
— Олово! — объявил он. — Вот так клад. Сокровища! Для аптекаря.
Он поддел, вытащил из флакончика пробку, понюхал, сморщил нос:
— Эка дрянь!
И вылил — выплеснул содержимое на землю! Винченце рванулся на веревках, глухо застонал сквозь стиснутые зубы.
— По-вашему, это стоит бочку золота? — поинтересовался Антипов и взял другой пузырек. — По-моему, не стоит. Отрава, причем скисшая.
Он попытался отвернуть крышку, вцепился в нее зубами. Выплюнул блеснувшую хрусталем головку в траву, взболтал и опрокинул вниз узким горлышком. С бульканьем, по капле вытряс зелье.
— Что тут у нас — рецепты померших алхимиков? — и снова запустил руку в ларец.
Следующим оказался пузырек из искусно выточенного, просвечивающего в тусклом, мерцающем свете фонаря тонкими стенками камня мертвенно-молочной зелени. Почти такого же цвета, как лицо Винченце.
— И опять без этикетки. Непорядок, — покачал головой Антипов, принялся выковыривать плотную деревянную пробку.
— Стой! — крикнул наконец Винченце. — Не смей! Это эликсир… бессмертия.
Услышав это, Ямина мигом выхватила пузырек из рук сообщника и опрокинула содержимое в себя. После, отбросив флакон, подскочила к Антипову и, повиснув у него на шее, впившись поцелуем, влила часть зелья ему в рот насильно.
— Что ты делаешь, идиотка?! — захрипел Антипов, отбросив подругу от себя. Но было поздно.
Древнее зелье подействовало моментально. Управляющий принялся харкать и плеваться, но через секунду, как и Ямина, упал на четвереньки на землю, в мокрую траву, выпучив глаза, стал дышать тяжело, с сипом и утробным клекотом. Конечности свело судорогами, они оба выгнули спины дугой, скорчились, сжались клубком, задергались, повалились набок, затряслись с вывернутыми локтями-коленями, точно сломавшиеся заводные куклы…
Винченце собрался, сконцентрировался и порвал свои путы. Подбежав к Феликсу, рванул с бешеной силой веревки, которые Глафира уже столько времени пыталась распутать.
Подбежав к Феликсу, рванул с бешеной силой веревки, которые Глафира уже столько времени пыталась распутать.
— Что они выпили? Что ты им подсунул? — спросил Феликс.
— Они умрут? — испуганно всхлипнула Глаша.
— Не беспокойся, — заверил ее Винченце, — это вполне безобидный настой на слюне пустынного шакала. Он годится только для создания оборотней, но для этого его нужно смешать с одним крайне редким веществом. Без него получится только легкое отравление с короткой потерей памяти.
Феликс и Глафира уставились на бьющуюся в конвульсиях пару.
— Этот компонент у меня был, — сказал Винченце, — но недавно я его весь израсходовал. Подсыпал в вино, когда… — Тут он остановился, бессмысленно глядя на стоявшую у ног шкатулку. — Я подсыпал его в вино, но они тоже могли его выпить… — Бежим отсюда скорее! — крикнул он, хватая за руки Феликса и Глашу. — Сейчас они завершат морфозу! Нельзя попасться на глаза охотника!..
— Но подождите! — уперлась чуть не плача Глафира. — Как же Полина Кондратьевна? Я не могу ее оставить…