Ужин был готов. И баронесса попросила господина Антипова подняться наверх, проведать итальянца и позвать к столу. Управляющий, конечно, не мог отказать хозяйке в подобной малости, хотя бегать вверх-вниз по лестницам не входило в его обязанности, то была скорее участь дворни…
Под дверью Игорь Сидорович застал молоденькую горничную. Застиг он девицу в согбенной позе — отставив обтянутую юбкой филейную часть в коридор, нос сунув в приотворенную щель.
— Позволь-ка! — сказал управляющий — и девица мигом разогнулась, прижав к пышной груди кувшин с остывающей водой.
— Что тебе здесь? — строго осведомился Игорь Сидорович.
— Вота, — сказала девица. — Синьору несу, тепленькой добавить.
— Давай сюда. И иди, займись делом! — Антипов забрал кувшин, невзирая на попытки горничной оказать сопротивление.
Полагая себя окончательно униженным, с кувшином в руках, управляющий вошел в комнату и тихо притворил за собой дверь.
В темноте коридора горничная показала ему вслед длинный язык и, резко развернувшись, удалилась. Правда, недалеко.
Игорь Сидорович неслышной лисьей походкой пересек комнату, встал перед ванной, не зная, куда б пристроить злополучный кувшин.
Синьор Винченце спал, уронив голову на покрытый углом простыни бортик. После утомительного дня теплая вода его совершенно сморила.
В комнате было сумрачно. Из окон лилась синева вечера. Опасаясь потревожить покой гостя, слуги еще не зажигали здесь свечей.
Антипов криво усмехнулся — несколько косых взглядов, и ему стало ясно, почему горничная была готова дежурить под замочной скважиной. Что тут превозносимые мраморные Аполлоны, эти коренастые коротышки с их короткими ногами, широкими спинами и орлиными носами… О подобном рельефе на животе он не мечтал даже во времена юности, не то что теперь.
Что тут превозносимые мраморные Аполлоны, эти коренастые коротышки с их короткими ногами, широкими спинами и орлиными носами… О подобном рельефе на животе он не мечтал даже во времена юности, не то что теперь. А густые локоны даже в мыслях сравнивать обидно. И как он только сумел с такими плечами влезть в старое платье хозяйки?..
Руки итальянца, в сумраке отливающие мертвенно бледной синевой, свободно лежали на бортике. Повязка из платка намокла и с раненого плеча съехала на локоть… Игорь Сидорович нахмурился: на коже не было и следа случившегося — ни раны, ни царапины, ни шрама. Совершенно гладко. Но ведь он сам, собственными глазами видел, как добрый заряд дроби угодил в это самое место. Видел дыру на рукаве и расползшееся алое пятно.
Антипов невольно протянул руку… Но запястье перехватили холодные, будто каменные, пальцы.
— Che vuole? [41] — спросил итальянец, сверкнув глазами из-под спутанных прядей волос.
Антипов вздрогнул. Но вновь мгновенно принял невозмутимый вид.
— Кажется, вы задремали, — сказал он, поставив наконец кувшин на пол. — Видно, охота вас слишком утомила.
Винченце смотрел на него, не пошевельнувшись.
— Ужин готов, — продолжал управляющий, отойдя к окну. — Виолетта Германовна спрашивает, спуститесь ли вы к столу, или же рана не позволит и вы предпочтете лечь в постель? Тогда я сделаю распоряжение…
— Подайте полотенце, — сказал Винченце. — И передайте баронессе, я буду через минуту.
Взяв протянутое полотенце, он не двинулся, не шелохнулся, не спуская холодных, точно голубой лед, глаз со стоявшего перед ним управляющего. Тот замешкался, чувствуя себя будто пригвожденным этим взглядом к полу.
— Через две минуты, — уронил Винченце.
— Простите, — опомнившись, кивнул Антипов и поспешно вышел.
Только хлопнула дверь, портьеры на входе в смежную комнату чуть раздвинулись, показалось заинтересованное личико горничной. Винченце, устало закрыв глаза ладонью, сказал:
— Поди сюда, ragazza! — Проведя мокрой рукой по взлохмаченным волосам, сладко зевнул. Заметив на локте завязанный и уже забытый платок, добавил: — И приготовь свежую рубашку…
Глава 4
Домовой напек блинов,
Со сметаной, с медом —
Пригласил лесовиков
Обсудить погоду.
Нынешней ночью было решено выследить чудище. Видели его чаще всего на западном конце деревни, а коли с той стороны он появлялся, то там и нужно сторожить. Глафиру, которая заявила о своем желании непременно участвовать в поимке супостата и которую переубедить было невозможно, определили в помощь Серафиму Степановичу, присматривать за восточной частью селения. Туда чудище пока что еще не добиралось, но девушке на это указывать не стали.
С самого края стояла кузница с примыкавшим домом, амбаром и прочим хозяйством. Дальше тянулся неухоженный, почти сплошь заросший бурьяном огород. И уж совсем на отшибе, через луговину поставлен сарай с сеновалом на чердаке. Между кузницей и сараем пролегал неглубокий овражек, поросший молодым ельником, откуда просматривались и околица, и тропка, идущая в деревню через лес от соседнего села. Феликс еще засветло наметил здесь удобную засаду, чтоб потом в сгустившихся сумерках долго не плутать, не пересчитывать в ельничке шишки…
Ожидание грозило растянуться на всю ночь. Феликс, хоть заранее запасся терпением и плотно поужинал, начал было думать, что все зря. Похоже, чудище утомилось и, именно в эту ночь решив отоспаться, завалилось в свою берлогу.
Похоже, чудище утомилось и, именно в эту ночь решив отоспаться, завалилось в свою берлогу. И вообще, возможно, не захочет показываться на свет божий еще неделю.
Несмотря на позднее время, вокруг было видно хорошо, даже четко: синие луга, синие деревья, синее небо и черные ели. Только изредка набегала легкая тень — заметно пополневший месяц затуманивала прозрачная жемчужная дымка, клочками, призраками облаков стелющаяся по небу. С вышины поблескивали алмазной россыпью звезды.