— А? — зевая, переспросил Артур.
— Ты есть проиграть, саго amico, — повторил маркиз. — Ты, помнится, говорить мне, что это не есть люди?
— А, ну… — затруднился с ответом тот.
— Ты раньше видеть, чтоб нимфы плавать на лодках? Есть хлеб? Мерзнуть и делать гусиный пупырышки на кожа от мокрый холодный одежда? И никак не реагировать на ветка полынь — той травы, что все ваши колдуны и ведьмы используют для отпугивания нечистой силы. И от русалок в особенности.
— Ну может, ты и прав… — вынужден был признать Артур. — Наверное, и впрямь деревенские девчонки развлекаются.
— О нет! — покачал головой Винченце. — Для contadina [18] она слишком хорошо знать история и география. Скорее эта русалка быть барышня из одной окрестный усадьба…
— Не исключено, — без интереса, как-то вяло согласился баронет.
Он уже мечтал побыстрей оказаться дома, в своей постели. Только итальянец не спешил уходить с берега.
— Артур! — окликнул он приятеля. — Здесь где-нибудь поблизости есть действующая церковь? Где-то на берегу?
— Нет, что-то не припомню такой… Тут леса да болота на десяток верст оттуда досюда. Откуда церкви бы взяться?
— Отчего-то потянуло ладаном и свечным воском, — задумчиво отметил Винченце.
И внимательно, даже как-то настороженно всмотрелся в темноту леса.
Нагнав взбиравшегося в седло Артура, Винченце вскочил на лошадь и рысью направился через луг к верхней тропинке — той, по которой прошли Феликс и Глафира.
— Ну давай здесь поедем, — зевая во весь рот, согласился Артур. — Эй, ты только не в ту сторону скачешь! Разверни лошадь-то! А то так до дома и к вечеру не доберемся.
Насмешка приятеля заставила Винченце резко натянуть поводья. Конь недовольно всхрапнул и последовал за вторым всадником, уж скрывшимся среди деревьев.
Но итальянец еще не раз оглянулся назад, словно пытаясь прожечь насквозь темную массу леса взглядом прищуренных глаз.
Обратную дорогу в деревню освещала уже румяная утренняя зорька.
Глафира шла впереди молча, сурово хмуря тонкие брови, крепко о чем-то задумавшись.
Феликс полагал бесполезным размышлять о чем-либо в столь ранний час, но нависшему тучей молчанию не мешал. Просто шагал следом, вдыхая запахи напитанных росой луговых трав.
У звенящего птичьими трелями перелеска Глаша вдруг встала, растерянно заозиралась по сторонам.
— Что случилось? — спросил Феликс, догнав девушку.
— Чего-то не пойму, — проговорила она. — Тут вот у тропки развилка была. А нынче нету…
Феликс тоже огляделся, прошел немного вперед — так и есть, тропинка обрывалась под деревьями и дальше не вела.
— Куда делась? — недоумевала Глаша.
А потом рассерженно топнула ножкой по земле и крикнула, обращаясь к заливающимся свистом и чириканьем деревьям:
— Овечья морда, овечья шерсть! Дедка Леший, а ну верни стежку-дорожку на место!
В изумлении воззрившемуся на нее спутнику невозмутимо пояснила:
— Знаю, звучит глупо.
Но зато помогает. Ах, вот и тропка! Пошли, Феликс Тимофеевич, мне буренку давно доить пора, заждалась, поди…
Действительно, утоптанная стежка-дорожка нашлась всего в двух шагах от места, где они стояли, — не заметить было невозможно.
Зажмурившись на миг, потерев переносицу, Феликс тряхнул головой:
— Овечья морда?
Глава 12
Дедка Леший на полянке
Грядку прополол поганок —
Сорняки-боровики
На делянке не с руки.
На следующий день… Хотя нет, в тот же, но попозже, когда уж миновал полдень и в огороде на прополотых грядках хозяек заменили гордо вышагивающие куры и гуси. В этот жаркий час, когда так сладко лениться на веранде, наблюдая за надувающимися от сквозняка складками занавесок на окнах, или на сеновале, выбирая из пучка самую длинную соломинку и жмурясь от подглядывающего сквозь щели в крыше солнца…
В этот час Феликс вновь отправился исследовать окрестности. Спал он нынче немного — хотя вообще полагал, что вряд ли сможет заснуть, обдумывая увиденное. Но как только вспомнил рассказ о Венеции, размеренный голос итальянца — глаза закрылись сами собой. Однако, спустившись к обеду, чувствовал себя бодрым и бог знает почему даже чуть взбудораженным. И почему-то не стал, повременил рассказывать Серафиму Степановичу, где пропадал всю ночь. Тот же, внимательно посмотрев на помощника, в расспросах не настаивал. На всякий случай, правда, напомнил, чтоб в одиночку за нечистой силой гоняться не вздумал, и ежели набредет на что-то серьезное… Феликс, конечно, поспешил заверить наставника в своем благоразумии.
— Ох, не уверен, — проворчал тот, провожая глазами удаляющийся в золотистое марево темный силуэт. — Видать, коли голову напечет, мыслям просторнее.
Первым делом Феликс наметил посетить заветный русалочий бережок — уже при ярком свете дня все там тщательно осмотреть, поискать следы, какие-нибудь улики, послужившие бы подсказкой. Нет, он ни в коем случае не считал, что задорные девицы ему привиделись: во-первых, слишком четко увиденное врезалось в память, до малейшей черточки. А во-вторых, сон не может присниться двоим одновременно — ведь Глафира была там вместе с ним и утром вовсе не собиралась этого отрицать.
— Нет уж, нынче вечером я туда не пойду, — покачала она головой и принялась с крайне озабоченным видом шелушить вареные яйца для окрошки.