Итак, теперь все было расставлено по своим местам, всему нашлось объяснение. Вечер разоблачений окончился, приглашенные поднялись с мест, смешались с толпой…
— Buon giorno! — услышал Феликс над ухом вкрадчивый голос. — Злодеи оправданы, предатели наказаны — замечательный день, newero?
Обернувшись, увидел перед собой конечно же Винченце. Рыжий шотландский дядюшка тоже был с ним, Феликс поклонился внимательно изучавшему его лорду.
— Ну как здоровье?
— Благодарю, много лучше, — ответил он.
Винченце обрадовался, обернулся к дяде, взволнованно заговорив на итальянском, похлопал Феликса но плечу.
— Прекрати тарахтеть, — отмахнулся от него лорд. — Ты же знаешь, я терпеть не могу эту твою испорченную латынь… Феникс? — обратился Дэкстер к нему. — Весьма наслышан. Я не привык тратить время даром, потому скажу прямо: вы мне интересны. Если вы без подготовки справились с оборотнем один на один…
— Голыми лапами! — подхватил Винченце.
— …Не представляю, на что же вы будете способны, пройдя должное обучение. Короче, я предлагаю вам поступить ко мне на службу. Не отказывайтесь сразу, хорошо подумайте. Я вас не тороплю. — И он вручил Феликсу свою золоченую визитную карточку.
Я вас не тороплю. — И он вручил Феликсу свою золоченую визитную карточку.
— Поправляйся! — улыбнулся Винченце и поспешил догонять дядюшку.
Феликс посмотрел на блестящую картонку. Она была пустой. Но от тепла его пальцев на блестящем гладком фоне проявилась надпись, замысловатые готические буквы…
Глава 17
Водяной кикиморе
Изменил с русалкою —
Речку взбаламутили,
Бегая со скалкою!
Егор всю ночь не спал — в первый раз в жизни, сколько себя помнил. После разоблачения Глафира с ним разговаривать не хотела, даже не смотрела в его сторону, отворачивалась. Промаявшись до зари, не позавтракав, пришел в кузницу. Но и там легче не стало — не работалось, инструмент в руках не держался. Чуть кувалду на ногу не уронил…
Солнце еще не выползло из-за леса, когда в кузницу заглянул посетитель. Громкий стук сотряс дверь. Чертыхнувшись, Егор поспешил открывать.
На пороге стояли незнакомые парни в богатых, изумрудного бархата ливреях, расшитых серебром. Лица их были красны и сосредоточены, глаза у некоторых выпучены. Всего было четверо парней, и, переведя взгляд ниже, Егор понял, отчего у них такой вид — все вчетвером держали, сгибаясь под тяжестью, старинный чугунный котел, доверху наполненный золотыми монетами.
— Заносите-заносите! Не стойте, болваны!.. — раздалось сзади. Егору делать нечего, посторонился, пропустил странную компанию. Следом вошел итальянец, веткой черешни указал в угол: — Туда поставьте!
Винченце сегодня тоже выглядел хоть на парад: в черной шляпе, белых перчатках, в ботфортах со шпорами, на черном мундире перевязь через плечо из золотых цепочек — на ней длинная шпага с огромным изумрудом на эфесе. Егор не знал, что и сказать.
Поставив котел куда велели, лакеи быстро покинули кузнецу.
— Это мой долг мальчикам, — махнул на золото маркиз. — Я выбрал вас как самого надежного хранителя. Присмотрите, чтоб ребята поделили все поровну. А еще лучше, посторожите пару лет, пока они подрастут. А то, знаете ли, в таком возрасте такие деньги… В общем, я на вас рассчитываю!
Егор мало что понял, но кивнул.
— И еще, — замялся итальянец, доверительно приглушив голос и сунув ветку черешни под мышку. — Мы тут у одной девушки шубку одолжили и не вернули. Ну вы понимаете, о чем я?.. Вот деньги, съездите, пожалуйста, в город, купите ей самую лучшую, — он вложил в ладонь кузнецу толстую пачку. — Рысью она, наверно больше не захочет, так что выбери что-нибудь посимпатичней, из соболя хотя бы.
И, взглянув из-под черных полей ему в глаза, еще вытащил из-за пазухи сафьяновый овальный футляр. Как-то неуверенно, робко даже, что ли, подал Егору.
— А это, — произнес Винченце. — Это тоже ей передашь. Но потом, когда она согласится за тебя выйти… Да нет, вот здесь кнопочка! Видишь?
Щелкнула, отскочив, крышка, Егор обмер, раскрыв рот. На темно-синем муаровом шелке поблескивали бриллианты и крупные, как желуди, голубые сапфиры.
— Колье, серьги и браслет, — пояснил Винченце. — Правда, точно под цвет ее глаз?
Кузнец кивнул, сглотнув, — от такой красоты горло перехватило.
— Перед свадьбой отдашь, — повторил Винченце, задержав печальный взгляд на переливающихся каменьях.
Кивнув на прощанье, прикоснувшись к шляпе, маркиз вышел.
— Но… — шагнул за ним Егор.
Множество вопросов вертелось в голове, мешая друг дружке сорваться с языка.
Множество вопросов вертелось в голове, мешая друг дружке сорваться с языка.
— Ах да, совсем забыл! — развернулся Винченце, едва не столкнувшись с кузнецом в дверях. — Твой рыжий конь, — он указал веткой через свое плечо, — это ведь твой брат? Я имею в виду, в прямом смысле слова. Что он такого сделал?
— А? — не сразу понял Егор. — Да… Он одному цыгану лошадь не подковал, обозвал его чертом. Тот торговался долго, цену платить не хотел! Ну вот и получилось…
— М-да, бывает, — сказал Винченце. — А какая цена была?
— Шесть всего…
— Вот и зря ты его, значит, от работы берег. Давно б обратно человеком стал, только и нужно было шесть полей вспахать. А сейчас уже избалованный стал, не знаю, захочет ли обратно к людям идти… — Он, прищурив глаза, обернулся на настороженно замершего за плетнем коня.