Вдруг все вокруг остановилось. Взметнувшиеся языки пламени застыли в причудливом танце, люди окаменели, все звуки разом умолкли.
К ничего не понимающему Феликсу из темноты приблизился человек, неподвижный огонь осветил пропитанную кровью одежду.
— Винченце! — сипло выдохнул Феликс.
— Извини, успел как смог, — сказал тот.
Отобрав у ближайшего мужика топор, быстро перерубил веревки, помог выбраться, перелезть через горящий круг костра.
— А говорят, молния в одно место дважды не бьет, — заметил Винченце, оглянувшись на объятую огнем осину. — Врут, как всегда… Постой-ка! — удержав Феликса, смахнул, точно соринку, с головы, с пряди волос растопыренную звездочку пламени, — Я ж говорю — Феникс! Ни в огне не горишь, ни в воде не тонешь…
Когда уже отошли за деревья, услышали позади шум вновь забившего огня, пронесшийся вздох множества ртов, удивленные возгласы.
— Вот тебе новое чудо для сказок, — пробормотал Винченце, подтолкнув Феликса вперед.
Гроза отступила — так же вдруг, как началась. Чернота и вспышки ночи сменились разлившимся под деревьями сизым сумраком. Из низины, со стороны болота клочьями наползал предутренний туман.
Винченце потратил слишком много сил и не мог помочь Феликсу отыскать след оборотня.
Винченце потратил слишком много сил и не мог помочь Феликсу отыскать след оборотня. Но рысь быстро справилась сама — близившийся рассвет придавал уверенности, так же как и идущий за ним Винченце с револьвером наготове.
Однако оборотень нашел их первым.
Выждав момент, проследив из-под густых лап ели, подкрался сзади и, настигнув в один прыжок, набросился на Винченце. Тот развернулся, но спустить курок не успел. Оборотень сбил его с ног, вырвав зубами револьвер из рук, отшвырнул за ворох сплетенных ветвей поваленной сосны. Прижав лапами, всей тяжестью придавил к земле, пытаясь добраться до горла. Винченце обхватил морду, надавил пальцами на глаза — волк зарычал, чуть отодвинулся. Этого движения Винченце хватило, чтоб подобраться — и обеими ногами отбросить, отпихнуть от себя оборотня ударом в живот. Он быстро выдернул из голенища сапога длинный кинжал, и когда волк снова бросился на него — клинок рассек ему шею. Кровь полилась фонтаном, но лишь миг — и тут же остановилась, рана затянулась, зажила. В это время Винченце смог выхватить свой револьвер — только в нем были не серебряные пули. Он выпустил весь магазин, однако все шесть зарядов не остановили оборотня. Пули пробивали огромное тело то навылет, то застревая под шкурой, но все кровавые дыры затягивались на глазах. Последние выстрелы Винченце делал в упор, глядя глаза в глаза приближающемуся волку. Прыгнув, оборотень опять сбил его с ног, они повалились на землю, сцепившись. Вывернувшись из сжимавших его горло рук, оборотень со всей яростью вгрызся в простреленное плечо. Винченце не мог сдержать крика. Подскочившая рысь набросилась на волка, повисла на нем — но тот, мотнув головой, отбросил ее, точно котенка. Отлетев в сторону, рысь ударилась о ствол дерева, упала. Спрыгнув с Винченце, оборотень медленно подошел, встал над рысью. Винченце попытался подняться, но страшная боль пронзила плечо, и на минуту он потерял сознание.
Оборотень не оставил Феликсу ни одного шанса. Тот уже не мог сопротивляться. Еще мгновение — и оборотень его разорвет.
Винченце подполз, закусив губы, изо всех сил попытался дотянуться до револьвера, просунув руку сквозь нагромождение сплетенных сухих веток. Плечо онемело, в глазах вихрем кружились кровавые мушки, он боялся, что вот-вот вновь потеряет сознание. Рукоять поблескивала совсем близко, на ничтожном расстоянии — но таком недосягаемом…
И вдруг — Винченце подумал, ему почудилось, — с той стороны чья-то рука подняла пистолет. Подняв голову, Винченце поверх вороха сучьев увидел Глафиру. Девушка навела револьвер на оборотня и спустила курок. Прогремел выстрел. Оборотень дернулся, развернулся, ринулся было к ней. Но недрогнувшей рукой она снова и снова нажимала на курок, пока все оставшиеся пять серебряных пуль не прошили шкуру. Остановилась, только несколько раз щелкнув опустошенным барабаном.
Винченце в изнеможении повалился на землю. Но потерять сознание, окунуться в блаженную пустоту не позволил крик девушки:
— Нет, Феликс! Не умирай, пожалуйста!..
Винченце усилием воли заставил себя очнуться, отогнал подступившую черноту. Заставил онемевшее, точно чужое тело послушаться, не ощущать пронзающую боль. Поднялся, отстранив протянутую кем-то руку помощи, хромая, подошел к девушке, склонившейся над окровавленным, истерзанным зверем. Рыжеватая пятнистая шкура стала бурой, в подтеках и рваных ранах.
— Захотел, — пробормотал он. — Так я ему и позволю…
Так вовремя подоспевшая Глафира пришла не одна, не отпустивший ее Егор смотрел на происходящее молча, не задавая вопросов. С благоговейным ужасом он перекрестился, увидев, как сраженный пулями оборотень дернулся в предсмертных конвульсиях, вытянулся. Грязно-серая шкура истлела за мгновение, развалившись на куски, и скрюченное тело волка стало телом взрослого мужчины.
Грязно-серая шкура истлела за мгновение, развалившись на куски, и скрюченное тело волка стало телом взрослого мужчины. Второй зверь, рыжая рысь, над которым заплакала Глаша, затрясся мелкой дрожью, выгнулся и обмяк. На острой усатой морде застыли стекленеющие человеческие глаза.
Винченце опустился на колени, приложил ладонь к узкой груди — сердце под слипшимся мехом едва билось. Пальцы ощутили слабый удар… еще удар… и все, сердце остановилось.