Он снова, как в ту грозовую ночь, пытался решить проблему криком, и опять у него ничего не получилось. Интересно, пойдет ли ему прошлый опыт на пользу. Кажется, да, судя по звукам истерического смеха, которые стали тише, он прижал девушку к себе.
— Тиса, Тиса! — Я никогда не слышала, чтобы Ярослав говорил таким нежным и мягким голосом. — Прости, я никогда этого не замечал. Твое присутствие рядом было для меня таким привычным, что я никогда и не задумывался, что ты испытываешь. Я всегда думал, что наши отношения — это просто отношения благородного и его верной… мм… подчиненной.
Тиса продолжала плакать. Капитан молчал, и только иногда под его ногами похрустывал песок — видно, он переступал с ноги на ногу, так и не придумав, что еще сказать или сделать.
— Ну, — наконец не выдержала девушка, перестав всхлипывать, — скажите же что-нибудь!
Волк несколько раз начинал что-то говорить, но останавливался на полуслове.
Наконец, откашлявшись, он сказал:
— Разве ты не знала, что у нас никогда ничего не могло получиться? Разве ты не видишь разницу в нашем происхождении? Тиса, я ведь рожден править, меня учили этому всю жизнь. А чему учили тебя? Мы такие разные, Тиса.
— Мне все равно! Мне плевать на мнение общества. Скажите, я умоляю вас, Ярослав, скажите, что вы думаете обо мне? Что вы чувствуете? Прошу вас!
— Я… кхм… я не знаю. Я никогда об этом не думал.
— Так подумайте сейчас!
— Тиса! — разозлился капитан. — Какая срочность или необходимость делать это именно сейчас, скажи мне, будь так добра!
— Просто я боюсь, что вы потом найдете свою нареченную, и мы уже никогда не сможем вот так поговорить. Ответьте мне, Ярослав, я прошу вас. Разве за годы преданной службы я не заслужила хотя бы эту малость — узнать, что вы на самом деле чувствуете ко мне? — Голос девушки звенел, как перетянутая струна на гитаре. Одно неловкое движение руки музыканта — и она разорвется с жалобным стоном. — Вы любите меня? Вы любите меня хоть немного? Скажите это, и, клянусь, мне этого будет достаточно!
Воцарилась долгая тишина. У меня уже затекло все тело, и нестерпимо хотелось почесаться, но я боялась даже дышать, крохотными порциями выдыхая и потихоньку вдыхая. Вот веселится, наверное, сейчас Даезаэль! Его чуткие уши вполне могут уловить этот разговор, и я готова была поставить на кон половину жизни, что целитель бесшумно подобрался поближе и сейчас вовсю наслаждается разыгравшейся драмой. К тому же он хорошо видит в темноте и может вдобавок любоваться выражениями лиц, тогда как мне приходится довольствоваться лишь слухом.
— Я, наверное, немного люблю тебя, Тиса, — наконец-то разобрался капитан в собственных чувствах.
Девушка ахнула.
— Не спеши с выводами, — тут же предупредил ее Волк. — Я люблю тебя так, как, наверное, любят свою собаку. Я просто к тебе так привык, что не представляю свою жизнь без твоего постоянного присутствия, даже если оно иногда раздражает. Но это совершенно не значит, что ты интересуешь меня как женщина. Я скоро женюсь, и, надеюсь, ты будешь продолжать служить мне так же верно.
Тиса упала на колени — это в сгущающейся темноте смогла разглядеть даже я. Капитан и не шевельнулся, наверное израсходовав весь свой запас нежности и мягкости.
— Какой вы жестокий, — прошептала она. — Как же вы можете вот так…
Ярослав постоял немного над девушкой, понимая, что не может уйти так просто. Я ждала, что же он скажет, какую точку поставит в этом разговоре, но, услышав слова Ярослава, мне захотелось вылезти из кустов и ударить его, ударить посильнее, чтобы он понял, что нельзя, невозможно обращаться так с человеком, который тебя любит.
— Я прошу не называть меня больше по имени, — холодно сказал капитан и ушел.
А Тиса осталась сидеть на коленях, опершись руками об землю, чтобы не упасть.
Я потихоньку начала шевелиться, понимая, что еще немного — и мне придется звать на помощь, потому что я не смогу вылезти из кустов самостоятельно. Но тут на сцене появилось еще одно действующее лицо.
— Вставай, — довольно грубо сказал Даезаэль Тисе. — Занавес давно опущен, зрители уже обрыдались и засморкали свои носовые платки. Хватит давать представление. Вставай, простудишь себе женские части, а мне потом исцелять!
— Зачем? — безжизненно спросила Тиса. — Зачем? Ведь моя жизнь кончена.
— Дура, — веско сказал эльф, — твоя жизнь только начинается.
Вставай!
Только когда они ушли, я смогла без помех выбраться из кустов и в кромешной тьме побрела в сторону видневшегося костра, светившего ярким и уютным светом. Ох как я сомневалась, что там сейчас в компании уютно!
— Где ты была? — спросил тролль, помешивающий жидкую кашу в котелке. — Я уже волноваться начал. Еще чуть-чуть — и пошел бы искать.
— Да, где тебя так долго носило? — Даезаэль, вольготно расположившийся на свернутых одеялах, проницательно взглянул на меня, и я поняла, что он знает, что был не единственным зрителем разыгравшейся недавно драмы.
— Спала в лесу, — невинным тоном ответила я. — А что?
— Как это — что? А если бы тебя там кто-нибудь сожрал? — возмутился тролль. — Где вас всех вообще вечером носило?