Родовой кинжал

— Не успеешь отвернуться, как они уже обнимаются. — Этот голос, полный ехидства и скрытой радости, заставил меня открыть глаза.

Передо мной на корточках сидел Даезаэль, весь какого-то землистого цвета, огромные глаза ввалились, губы были совершенно бескровными. Эльф был абсолютно гол, и на теле почти неприлично выпирали ребра — было такое ощущение, что его не меньше недели морили голодом.

— Вставай, вставай, хватит придуриваться. Я что, один должен этих полудохлых страдальцев обслуживать? — спросил целитель, давая мне таким образом понять, что все еще живы. — Я в тебя уже столько магии влил, что ты танцевать должна, а не кривиться.

— Как остальные? — Я с трудом разлепила пересохшие губы.

Даезаэль подал мне кружку, над которой вился парок:

— Пей. Гадость несусветная, но на ноги поставит.

Я была в таком состоянии, когда уже все равно, что с тобой, поэтому без возражений отхлебнула глоток.

Оказывается, мое состояние было не таким уж плохим. Потому что после второго глотка мне захотелось кинуть чашку в эльфа, после третьего — убить его, а после четвертого — умереть, но больше никогда не пить это пойло.

А после пятого мне стало значительно легче.

— На, съешь. — Даезаэль протянул мне небольшой сухарик. — Как хорошо, что вы, когда вчера потрошили мои сумки, не нашли это и не сожрали раньше времени! Я бы вас за это убил, честное слово.

— А что это? — Я засунула сухарик в рот целиком, и через несколько мгновений он превратился в большой, необыкновенно мягкий бисквит. Теперь я могла только мычать, пытаясь хоть как-то пошевелить языком и протолкнуть хоть часть хлеба в глотку или наружу.

— А не жадничай, — поучительно сказал Даезаэль. — Это очень большая ценность, заэ-инн. Целебный хлеб. Его умеют изготовлять только несколько эльфов в королевстве, и одна из этих умельцев — моя мать.

Он помолчал, откусывая от сухарика по крохотному кусочку, потом кивнул на небольшой мешочек, сшитый из той же ткани, которая укутывала пузырьки с противоядиями.

— На стоимость вот этого я могу купить такое племя троллей, что Драниш удавится от жадности. Но не куплю, потому что не знаю, зачем оно мне. Хотя, может, и куплю, чтобы полюбоваться на рожу твоего тролля. Если после исцеления от вас вообще что-то останется, конечно. Вставай, раздевайся — и в речушку. Там на бережке уже мыло лежит. От тебя невыносимо воняет! Да не смущайся ты, я отвернусь. А остальным сейчас не до твоих прелестей.

Действительно, остальные отравившиеся, даже капитан, были то ли без сознания, то ли крепко спали.

Вода в маленькой речке, которую мы вчера приняли за ручей, была такой холодной, что у меня заломило в зубах, но горячая гадостная жидкость еще грела изнутри, поэтому я с удовольствием вымылась и даже прополоскала одежду, которая задубела от пота, крови и грязи. Попила, наконец-то проглотив весь заэ-инн.

Когда я вернулась к берегу, эльф, ничуть не смущаясь, стоял там и протягивал мне полотенце и свежую перемену одежды.

— Ну ты и страшилище, — высказал он свое критическое мнение, пока я, сгорая от стыда, прикрывалась мокрой одеждой. — Бедра широкие, грудь большая и тяжелая, а талия тонкая! Что за идиотская форма песочных часов! Тиса намного привлекательнее.

— Бедра широкие, грудь большая и тяжелая, а талия тонкая! Что за идиотская форма песочных часов! Тиса намного привлекательнее.

— Ты обещал, что отвернешься! И ты рылся в моих вещах! — прерывающимся от возмущения голосом крикнула я.

— Я и отвернулся. Но я же не обещал, что буду стоять, отвернувшись все время, правильно? И про «рыться в чужих вещах» тоже вопрос спорный. Кто первый начал?

— Мы вам жизни спасали!

— Я тебе тоже. Если ты сейчас же не оденешься, то заболеешь воспалением легких. И тогда я тебя исцелять не буду, у меня и так забот полон рот, чтобы еще стыдливой глупой бабой заниматься. И кстати, потом все, что вы раскидали из моих сумок, обратно сложишь. И аккуратно!

— А ты сам почему голым ходишь? — спросила я, в сухой и чистой одежде почувствовав себя почти здоровой. — И почему ты такой тощий? Ты же, кажется, полнее был.

— Я лечусь солнечными лучами. — Эльф раскинул худющие зеленоватые руки с выпирающими суставами в стороны, став похожим на тоненькое деревце. — А похудел потому, что это только некоторые могут черпать силы в магии Дома. А мой организм всякую отраву перерабатывает с помощью собственных ресурсов. И выводит наружу. Вот, смотри.

Даезаэль снял с кожи кусочек, похожий на иссохший листочек.

— Это остатки яда у меня так выводятся. Ну что, теперь ты поняла, почему мы — совершенная раса?

Я подошла к его одежде, небрежно скомканной на одеяле. И она, и одеяло были усеяны кучей таких же иссохших листочков. Я поняла, почему эльф расхаживает голышом: иначе, пока весь яд не выведется, ему придется постоянно менять одежду.

— Не трогай руками, — предупредил целитель, становясь рядом и тоже рассматривая листочки, — ядовито. Я потом это соберу и подсыплю кое-кому в еду, чтобы знал, как в моей сумке копаться.

— Даезаэль, прости, я же сказала — у нас просто не было выбора.

— О, что ты! Я вовсе не вас с капитаном имею в виду. Я имею в виду того гада, который выпотрошил мою целительскую сумку в надежде на то, что мы не спасемся. Он, конечно, не знал, что я такой запасливый, а может, охранные артефакты не дали ему залезть наверх и там заняться воровством.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102